Над маковым полем

Лох – его закадычный друг с длинными, вечно спутанными волосами и угревой сыпью, она покрывает не только лоб, но и щёки, за что парня нередко зовут Угревым. Но всё же «Лохматый» приклеивается крепче. Правда, потом сокращается до просто «Лох». Он болезненно худ, всегда имеет неважный вид и порванную одежду, постоянно ходит сонным, едва волоча ноги, шатаясь, как сонная муха, и не понимает шуток.

Андерсен производит впечатление приятного молодого человека из воспитанной семьи, отлично успевает по всем предметам и вежливо разговаривает с незнакомцами. Правда, непонятно, почему он вообще разговаривает с незнакомцами. В рюкзаке у него всегда лежат книги – каждый раз новые. Куда он девает старые экземпляры, никто не знает. Андерсен редко высовывается из своей тёмной комнатки, всё время читает и витает в облаках.

Дали мечтательно вынимает помятую фотокарточку из залитого газировкой кармана. На ней запечатлена вся их троица. Лохматый растерянно смотрит в объектив, словно застигнутый врасплох на горячем, Андерсен теребит в руках деревянный талисман, болтающийся у него на шее, а сам Дали смотрит в телефон так, что в его очках отражается мерцание дисплея. Чуть поодаль накренилось чахлое деревце. Под ногами растеклась радужная лужица. Дом с облупленной штукатуркой скосился в их сторону, а растоптанные кроссовки утонули в сырой земле – в сером небе ещё оставались клочья туч, но угроза дождя уже миновала.

Лохматый

Белая пелена пара скрывает зеркало. Кожа кажется бархатной и чистой, но Лох знает, что это не так. Белое полотенце обёрнуто вокруг пояса, а мокрые волосы прилипают к щекам и плечам. В ванной комнате пахнет куревом и мужским шампунем от перхоти. Вскоре край махровой тряпки слизывает туман с отражения Лоха, размазывая по зеркалу водные дорожки. Костлявый парень чуть горбится и сближает лицо с таким же прыщавым. Разглядывает его и двумя пальцами выдавливает жирный угорь на лбу. Тёмно-жёлтый столбик резко выпрыскивается наружу, оставляя хозяина вполне довольным. Следующий угорь выходит длинной светлой струйкой, тоже принося этим Лоху немалое наслаждение. Умелые руки нащупывают приличный бугорок на виске и выжимают следующий прыщ. Эта процедура затягивается на добрые сорок минут, но Лох знает, что он может остановиться в любой момент, и решает выдавить последний угорь. После последнего следует самый последний. Далее идёт точно последний. Лох возится ещё полчаса, но знает, что может остановиться в любой момент.

Когда Лох оказывается в своей конуре, он неспешно натягивает полинявшую футболку оливкового цвета, шагает в трусы, находит более или менее опрятные штаны. Расчёска по-прежнему не попадается на глаза. Развалившись на диване, Лох самозабвенно закуривает и вспоминает Купидона.

Купидон – Бог любви. Купидон – хранитель счастья. У него белые волосы и какое-то детское выражение лица. Лоху нравится бывать у Купидона и приносить ему деньги. Лоху нравится Купидон и его лекарства.

***

Лох бездумно ступает по раскисшей грязи и пялится на облака, которые до неприличия напоминают роршаховские пятна. Слонов на фонтане. Медведей в цирке. Огромных бабочек, зайцев и других животных. Спустя сто восемьдесят три шага Лохматый уже трясётся в автобусе по пути куда-то, но точно не домой. Стекло грязное, и пейзаж выглядит серее обычного.

Вскоре парень вновь ступает на треснутый асфальт и по привычке держится выученного маршрута. Ларёк с мороженым. Вывеска с молоком «Простоквашино». Двор, окружённый старыми пятиэтажками. Дом Купидона. Подъезд Купидона. Нерабочий заплёванный лифт. Искривлённые почтовые ящики. Торчащие провода. Квартира Купидона на третьем этаже. Почти испорченный звонок. Четыре условных удара с длинными паузами. Лицо Купидона. Его горчичные штаны и бледно-розовая рубашка.

– Ну проходи, – приторно улыбается блондин и впускает Лохматого на порог, – можешь не разуваться, – бросает он уже из кухни, откуда возвращается с лекарством от меланхолии. – Держи, – мягко говорит Купидон, протягивая свою ангельскую пыльцу.

– Спасибо, – поспешно отвечает Лох охрипшем грубоватым голосом и суетливо выгребает мятые купюры из карманов ветровки, – вот, это всё, что у меня есть, – извиняющимся тоном признаётся и с надеждой впивается глазами в своего спасителя. – Этого хватит?

Страх отказа заставляет Лоха съёжиться и скосить глаза на запачканный линолеум. Следы подошв до неприличия напоминает роршаховские пятна. Слонов на фонтане. Медведей в цирке…

– О, детка, что за хрень? Не расстраивай меня, дорогуша. Мы же договаривались, что полторы за штуку, так? Ты больше ни у кого не словишь такого кайфа… – напущено дуется Купидон, растягивая каждое слово.