Над нами темные воды

Других британцев, кроме нас и нескольких офицеров-отпускников из 9-й армии, в гостинице не было. На нас была бросающаяся в глаза белая форма. Майкл встретился со своей подружкой, которая, увидев, что нас трое, быстро позвала еще двух девушек. У стойки бара Майкл кратко рассказал нам о местных нравах и наметил план действий. Выпив немного с нами, девушки отправятся обедать со своими родителями. Мы будем есть медленно и позволим нашим партнершам войти в танцевальный зал первыми. К нашему приходу в зале уже будет накрыт стол, и мы с девушками вволю повеселимся. Таким образом можно будет избежать встречи с их родителями.

Стойка бара была изогнутой на американский манер. Красивые молодые француженки поглаживали высокие бокалы своими длинными пальцами. Мы выпили по глотку сладкого рома для аппетита и перешли на бренди. Вокруг говорили о выборах. Дородные смуглые мужчины в красных фесках басили и стучали по столу кулаком. Возбужденные маленькие французы протестующе визжали. Ливанские аристократы сияли от радости. Египтяне улыбались во весь рот и рассуждали о независимости своей страны. Никто не говорил тихо. Все выражали свое мнение криками, словно продавцы вечерних газет.

Блюда были замечательными, вино - превосходным, настроение приподнятым. В другом конце зала наши подружки беседовали с родителями, не обращая на нас внимания. В гостинице мы не почувствовали недостатка и нормирования. Война была в этом месте лишь темой для разговора. Беженцы из Старого Света убивали здесь время, а мы оказались посторонними. После второй бутылки вина нас это перестало смущать.

Танцевальный зал гостиницы поразил своим восточным великолепием. Там танцевали чернобородые арабы в длинных халатах, разговаривавшие с оксфордским акцентом. Очевидно, в зале много знаменитостей. Наше внимание привлек мужчина, сильно напоминающий Ноэла Коуарда{8}. Впоследствии выяснилось, что это и есть самый настоящий Ноэл Коуард, но данное известие почему-то огорчило нас.

Появились наши девушки и небрежно указали на стол, из-за которого, вероятно, долго спорили. Заиграла музыка. Вечер продолжался.

Моя партнерша, ливанка итальянского происхождения, была настоящей красоткой. На английском она разговаривала лучше меня и знала еще массу языков. Девушка оказалась очень разносторонней личностью и, несомненно, имела бы успех в Голливуде, "Аскоте"{9} или где-нибудь в провинции. Подружка Майкла тоже была довольно миловидной, хотя он полагал, что она слишком смуглая. Смуглая, ну и что! Зато эти девицы могли говорить о музыке и живописи, о географии и ботанике. Они пели все, что угодно: от "Летит время" до "Аве Мария". С ними можно было разговаривать на латинском, древнегреческом и современном греческом языке. Я совершенно убежден в том, что они умели хорошо готовить и штопать носки. Жаль только, что внимательные взгляды их матерей, наблюдавших издалека, не позволили нам познакомиться с ними поближе.

Оркестр прекратил играть рано, но, как всегда, нашелся человек, который смог сесть за пианино. Любопытно, что этим человеком оказалась англичанка, гувернантка хорошенькой египтянки Майкла. Она была далеко уже не молодой, но наши любимые мелодии исполнила в довольно бойком темпе. Вечер продолжался, пока администратор не сообщил нам, что наступило воскресенье. Мы распрощались со всеми в ярко освещенном вестибюле, вышли на дорогу и попытались поймать попутную машину. Однако наши усилия не увенчались успехом. Мы явно выбрали неудачный день для выезда в загородную местность. Машины проносились мимо. Некоторые из них едва не сбили нас. Почему-то водители боялись останавливаться. Причиной этого страха могли быть беспорядки, вызванные оглашением результатов выборов.

В два часа мы отправились пешком вниз по горной дороге. Ночь была прохладной, но безветренной. На небосводе горели яркие звезды. Дорогу нам освещали огни стоящих на склонах вилл. Первые четыре мили отшагали довольно бодро, по потом устали и решили во что бы то ни стало остановить какую-нибудь машину. На наше счастье, на дороге появился старенький автобус, мы решительно перегородили ему путь, и, как ни странно, он остановился. Из салона доносились гортанные крики и пение арабов. Внутри автобуса яблоку негде было упасть. Мы уселись на заднюю наружную багажную полку и криком велели водителю ехать. Арабы разразились смехом, и старенький автобус покатил вниз, благодаря главным образом силе тяжести.