Над Нейвой рекою идем эскадроном

А в северную часть района пока только доходили слухи о тяжёлых боях в низовьях Нейвы. Вернувшиеся с фронта крестьяне, взявшиеся за работу с новыми силами, собрали знатный урожай. После весеннего восстания власти старались лишний раз не дразнить местных хлеборобов, и до поры до времени не трогали. Но после известных событий под Ирбитом и Егоршино, очевидно, зная, что рано или поздно эту местность придётся оставить, вышестоящие большевистские органы решили зачистить и эту часть района, чтобы ничего не оставить противнику. Ведь по сёлам Ирбитского тракта эта директива уже вовсю выполнялась. Угоняли, забивая, скот, на станции грузили по вагонам отобранное зерно… Но как только появились красные продотряды в Махнёво, Мугае[28], Меркушино[29], так и полыхнуло по всему краю. Масло в огонь подлило осквернение мощей праведного Семёна Верхотурского.

Верхотурский военный совет не замедлил бросить против повстанцев все собранные силы. В один из этих дней, когда семья Толмачёвых занималась обмолотом своего богатого урожая, несколько конных подъехало к их мельнице. Услышав знакомый голос, Василий вышел на улицу. Тотчас же один из верховых крикнул:

– Васька, давай с нами, тебе ли дома сидеть! У нас офицеров не хватает!

Конечно же это был его давнишний приятель Алексей Цепелев.

– Здорово! А ты-то разве не офицер?! Извини, Лёха! У меня дома пока дел по горло! С обмолотом надо управиться! Да и женюсь я скоро!

– Как знаешь! Видно, у вас ещё большевики не всё забрали! Поглядим, как вы завтра запоёте!

– Ну, погляди! А воевать, извини, не пойду!

Вдалеке послышался конский топот. И четверо всадников, дав шенкеля своим лошадям, поскакали в сторону Махнёво. Тотчас же к мельнице прискакали новые конные, с красными лентами на фуражках. Василий на всякий случай сунул руку в карман и сжал рукоять браунинга.

– С кем разговаривал?

– Со знакомым. А что?!

– С контрой ты разговаривал! Понял! А ну, говори, куда ускакали?

– Туда! – махнул рукой Толмачёв в сторону села Махнёво.

Но всадники как будто не собирались уезжать. На голоса вышли отец и брат Александр.

– А ты кто такой? Офицер, небось?

– Офицер, – спокойно ответил Василий.

– Хорошо, что не запираешься!

– А мне что запираться, у меня и в документах написано, что я прапорщик!

И, повернувшись, хотел идти обратно, к своей работе.

– Стоять! Тебя никто не отпускал! Зерна много намололи?

– Василий резко повернулся:

– А ты кто такой здесь командовать? И что за дело тебе, сколько я зерна намолол? Сколько бы ни намолол – всё моё!

– Василий! – дёрнул его за рукав отец. – Ты что?!

Брат Александр тоже начал покрываться потом. Дело принимало дурной оборот.

– Офицер! И документы, говоришь, у тебя есть! А вот сейчас заберём тебя с собой! И узнаешь, кто мы!

– Слушай, катился бы ты отсюда, пока цел!

Сказав это, Василий медленно, не вынимая руку из кармана, положил палец на спусковой крючок «браунинга». Отец, тем временем оправившись немного от страха за сына, пятясь спиной, подошёл к углу мельницы, где были прислонены вилы. Брат, повернувшись, зашёл в мельницу и снял со стены ружьё.

– Арестуете, значит?

– Правильно мыслишь, контра!

– А за что вы меня арестуете? И за что контрой называешь? За то, что в своём доме я тебе на дверь указал? Я что, уже не хозяин в своём доме? – вскипел Толмачёв. – Я против советской власти не воевал – все докажут! Все соседи! Да и вами арестованные из нашей деревни!

– А ты почему не в Красной армии? Она сейчас так нуждается в грамотных командирах!

– А плевать я хотел на все армии мира! Я из-за ваших разборок в сельхоз институт в Ирбите поступить не могу!

– Что-о? – вскипел самый злобный из красноармейцев и схватился за эфес шашки.

Василий не дрогнул ни одним мускулом, лишь сильней сжал рукоять пистолета. «Все равно, если что, успею не одну пулю в него всадить, а потом и по другим пальну».

Но эти другие сейчас же приструнили своего свирепого товарища, схватив его за руки:

– Погоди, Стёпка, не дури! Нам надо обратно к командиру явиться, сообщить, что в деревне нет контриков!

И, повернувшись к отцу Василия, крикнули:

– Вот что, хозяин! Чтобы всё зерно собрали и нас ждали с подводами!

А тот, что спорил с Василием, уже развернув на ходу коня, сказал:

– Берегись, офицер! Мы ещё вернёмся!

И, тронув коней, всадники ускакали в ту сторону, откуда приехали.

За обедом отец сказал матери:

– Всё, мать, теперь нужно ворота задние не закрывать. И окно в огород всегда держать без ставня! Гости могут нагрянуть в любой момент. Похоже, сильно их наш Василий обидел.

– Да, зерно надо бы, тятя, в срочном порядке куда подальше и поглубже запрятать, – вставил своё слово Василий. – Ночью сегодня же под зародом выроем яму и туда всё спустим! Пусть ищут!

Глава 13 Полковник Смолин

Иннокентий Семёнович, зло сплюнув, раздражённо вскочил на подножку штабного вагона. Ещё раз взглянул в сторону уходящего бронепоезда чехов и выругался:

– Мать их, этих союзничков!