Над облаками

– Бандиты убили. Мне так воспитательница рассказывала, когда подрос. Только мне от этого не легче. Да и не верил ей. Думаешь, мало слез в подушку пролил, когда маленький был? Одна только и мечта была, чтобы папка с мамкой объявились. Поэтому женюсь тогда, когда ни войн, ни бандитов в стране не останется.

– Этак ты бобылем и помрешь, – улыбнулся Иван.

– Лучше уж помру, чем дети сиротами расти будут. Никому не пожелаю такой доли. Поверь, знаю, о чем говорю. Поэтому и жалко мне сейчас сынишку взводного, и ты меня не переубедишь.

– Я и не пытаюсь, – фыркнул Иван, стараясь шагать в ногу со всеми. В голове пронеслось тяжелое воспоминание об отце. Отгоняя его, стал на ходу поправлять винтовку и ремень с тяжелыми подсумками, набитыми обоймами с патронами.

Вскоре в темноте показался аэродром. На краю поля проступали огромные, более восьми метров в высоту, тяжелые четырехмоторные бомбардировщики ТБ-3, переделанные в транспортные самолеты. Вдоль них, матерясь, бегал высокий худощавый бритоголовый человек в звании полковника. Это был сам командир бригады – полковник Гудков Иван Потапович, человек весьма крутого нрава. Командиром 204-й воздушно-десантной бригады он стал совсем недавно, в начале мая 1941 года, прибыв из 12-й кавалерийской дивизии, где служил начальником штаба. Вероятно, этому поспособствовали товарищеские связи с другим бывшим кавалеристом – генерал-майором Усенко Матвеем Алексеевичем, командовавшим 1-м воздушно-десантным корпусом, в состав которого входила бригада. Не сумев как следует разобраться в тактике и особенностях применения подчиненной воинской части, Гудков глушил свою некомпетентность громкими криками, нередко срываясь на брань.

Вот и сейчас в его монологе, которому позавидовали бы матерые сапожники, выразилось всё: спешка с началом операции, неготовность пилотов, отсутствие точных штурманских карт, незаправленность самолетов бензином, несвоевременность прибытия десантников. Своей руганью полковник только усиливал всеобщую суматоху, творящуюся вокруг, где с серьезными лицами хаотически сновали десятки людей, занятые какими-то, только им понятными, делами.

Несколько дней назад, 25 июня, немецкие пилоты нанесли первый удар по аэродрому. Хорошо, что большая часть самолетов базирующегося здесь 14-го тяжелого бомбардировочного полка находилась в другом месте, около Гоголево под Полтавой. Поэтому вражеские бомбы лишь испортили взлетную полосу да разбили несколько зданий. И лишь благодаря зенитным пушкам удалось загнать немцев на значительную высоту, откуда они не смогли прицельно отработать по целям. Сейчас, в темноте, о былой бомбардировке напоминали лишь еле уловимый запах гари да развалины склада запчастей, мимо которого прошли десантники.

От высокого, сутулого и очень худого механика Георгия, знакомый журавлиный силуэт которого Иван рассмотрел сквозь темноту да вспышки карманных фонариков, удалось узнать, что в этот же день, вместе с бориспольским, фашисты бомбили и гоголевский аэродром, где им удалось уничтожить один ТБ-3. Хорошо, что остальные машины не пострадали. Были, конечно, осколочные пробоины еще у нескольких, но их уже залатали. А всего пару часов назад машины перегнали сюда. И сейчас целых двадцать четыре самолета в авральном порядке готовятся к новому вылету, чтобы доставить десант на место.

– Латки на корпусе – это как шрамы у мужчины, – весело закончил механик, – украшают самолет. Всё-таки боевая машина, а не хухры-мухры. Ладно, Ваня, побежал я, у одного самолета мотор барахлит, надо карбюратор глянуть – похоже, с жиклёром беда. Командир прибьет, если до взлета не сделаю. Удачи вам, – он пожал Ивану руку, схватил свой чемоданчик с инструментами и скрылся в темноте.

– Спасибо, – только и успел ему вслед сказать Иван.

– У летунов уже первое крещение было? – переспросил Тимофей, не расслышавший до конца весь разговор.

– Похоже на то. Побомбили их фрицы.

– Да уж, мы-то под любым деревцем, в любой ямке бомбежку переждать можем, а вот такую машину попробуй замаскируй. У нее же размах крыльев почти сорок метров. Побольше шакалота.

– Кашалота, неуч, – поправил товарища Иван.

– Да какая разница, – махнул рукой Тимофей. – Большущие, в общем.

Выстроив батальон, комбат приказал приступить к надеванию парашютов, которые успели подвезти, и общей подготовке к десантированию. Снова закипела привычная работа. Нужно было запаковать в сумки оружие и повесить его на себя, плотно притянуть амуницию. Сверху всю эту конструкцию завершала подвесная система с тяжелым парашютным ранцем. Обычно это делали засветло, ночных прыжков батальон еще не совершал. Командиры торопили, подгоняли своих солдат, чтобы доложить о готовности к положенному времени.

Разгоряченные десантники наконец-то выстроились на краю поля, вытирая пот и ожидая погрузки. Между тем оказалось, что самолеты еще не готовы к вылету, поэтому пришлось долго сидеть на траве, откинувшись на парашютные ранцы, чтобы не так сильно затекала спина.

– Нагрузят, как ломовую лошадь, таскай потом это барахло с собой, – бурчал недовольный Тимофей.