Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве

От борьбы за господство в воздухе перейдем теперь к борьбе на коммуникациях, которая развернулась в полосе действия 17-й воздушной армии в первой половине августа. Говоря о подготовке к операции «Полководец Румянцев», мы уже упоминали, что ее план во многом охватывал лишь события ближайшей перспективы. Предполагалось, что войска Воронежского, и Степного фронтов осуществят взлом обороны противника и рассечение его группировки, а уже по мере развития ситуации штабы обоих фронтов представят в Ставку свои уточненные планы дальнейших действий. Штаб Воронежского фронта представил свои соображения уже 4 августа. Аналогичный документ Степного фронта, который еще найдет освещение на страницах этой книги, увидел свет на следующий день, 5 августа.

Согласно плану, представленному командующим Воронежским фронтом, 1-я и 5-я гвардейская танковые армии, стремительно наступая в южном и юго-восточном направлениях, должны были к 7 августа выйти в районы соответственно Новой Водолаги и Ольшан. Выход армии генерала М. Е. Катукова к Новой Водолаге, расположенной приблизительно в 35 километрах юго-западнее Харькова, означал перехват дороги Харьков — Красноград и делал невозможным отход группы «Кемпф» в южном направлении. В то же время, выходя к Ольшанам, 5-я гвардейская танковая армия и взаимодействующая с ней 5-я гвардейская армия перехватывали дороги, идущие из Харькова на запад. Правый фланг обеих танковых армий должны были обеспечивать 27-я, 40-я армии. Находящиеся в их составе три танковых корпуса, по мнению Н. Ф. Ватутина, также должны были быть нацелены в район Богодухов, Валки, Ольшаны. Это позволило бы создать «компактный танковый кулак, которым из указанного района можно действовать в любом направлении и который отрежет все пути к Харькову с запада»[318].

Как видно, для окончательной ликвидации харьковской группировки командующий Воронежским фронтом предлагал в первую очередь создание мощной ударной группировки западнее Харькова. Ее наличие позволило бы не только обеспечить плотный фронт окружения, но и гарантировало отражение деблокирующих ударов со стороны спешно перебрасываемых противником из Донбасса и района Миуса танковых дивизий. В том, что такая переброска всего лишь вопрос времени, в штабе Воронежского фронта мало кто сомневался.

Как мы помним, еще 2 августа, в преддверии советского наступления, командование группы армий «Юг» отдало приказ о начале переброски из 6-й в 4-ю танковую армию частей 3-й танковой дивизии. После того как частичное крушение 3 августа фронта армии Гота и группы Кемпфа стало реальностью, переброска резервов из состава 1-й танковой и 6-й армий, а также из группы армий «Центр» приняла широкомасштабный характер. Так, из 2-й танковой армии были переданы две моторизованные дивизии — 10-я и «Великая Германия». Одновременно из полосы 1-й танковой и 6-й армий на север двигались части дивизий СС «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», а также 3-я танковая дивизия. В состав 4-й танковой армии из резерва группы армий «Юг» поступила 7-я танковая дивизия. В спешном порядке шла переброска в район Харькова также пехотных частей и маршевого пополнения.

Советской авиационной разведкой переброска на север танковых и моторизованных колонн по маршруту Александровское — Новая Водолага была отмечена уже в первый день проведения операции «Полководец Румянцев». Силы противника, находящиеся в движении, были оценены в одну танковую дивизию. Кроме того, по данным авиаторов 2-й воздушной армии, около 150 танков двигалось со станции Ахтырка в район Большой Писаревки, а еще 50 продвигались от Валки в район Белгорода. Фактически сражение в районе Белгорода и Харькова уже с первых его часов стало напоминать шахматную партию, в которой каждый из противников вынужден максимально быстро делать ходы, боясь попадания в цейтнот.

Так как войска Юго-Западного и Южного фронтов были не в состоянии немедленно перейти в наступление, отвлекая на себя часть сил противника, советскому командованию пришлось искать иные средства воздействия на танковые колонны противника, двигающиеся из Донбасса в район Харькова. Неудивительно, что в такой ситуации выбор практически сразу же пал на авиацию. В памяти советского командования еще слишком свежи были события месячной давности, когда в похожей ситуации не удалось предотвратить массовую переброску танковых и моторизованных дивизий на Орловской дуге. В итоге операцию по срыву перевозок решено было начать с 4 августа, о чем заместитель командующего ВВС Красной Армии генерал-полковник Ф. Я. Фалалеев получил личное распоряжение Сталина.