Над океаном

Кучеров осторожно, даже нежно потянул на себя штурвал — и она, милая, послушно и аккуратно повела нос вверх — три градуса, четыре, пять, шесть... И дымный горизонт провалился вниз; впереди, перед ними, неслись лишь низкие, пылящие дождем облака, и машина «вспухла», ложась крыльями в упругие, живые волны воздуха.

— Носовое оторвано.

— Двести... Двести пятьдесят...

Кучеров на руках держал все эти тонны металла, пластика, оружия, керосина, людей, — все громадные тонны машины, несущейся сквозь вихри взметенного воздуха на двух голенастых «ногах» в громе, реве и свисте. Савченко положил пальцы на тумблеры управления механизацией крыла, ожидая команды, а мимо летела, летела, отлетала назад земля в неотвратимом нарастании скорости.

— Триста...

«Еще чуть-чуть... Во-от так... Еще... Ну, миленькая!»

— Скорость отрыва!

Кучеров качнул штурвал на себя — тангаж шесть, семь, восемь, точно восемь градусов! «Ну, родная, пошли! Давай, милая!»

Савченко не замечал, как он тянется вверх, всем телом и всей душой помогая машине — ну, пора! И все без малого восемьдесят тонн легко и чисто отделились от бетона, оборвались мелкая тряска и толчки в ладони, когда колеса проскакивали стыки плит, а земля качнулась и поехала вниз назад...

— Колеса в воздухе!

Земля словно затормозила свой бег, только что стремительный, и вот уже поплыла назад, поворачиваясь и утопая в плывущей дымке, и тут же исчезла, пропала в мутных клубах.

— Шасси! — быстро приказал Кучеров; Савченко послушно перевел кран уборки, следя за приборами; машина чуть заметно дрогнула, донесся по ее телу короткий тройной перестук.

— Сорок... Шестьдесят... — читал теперь высоту штурман.

Глухо стукнули захлопнувшиеся створки гондол шасси; на приборной доске вспыхнули три красных огня. Савченко негромко доложил:

— Шасси убрано. Кнопка в исходном, давление в норме.

— Восемьдесят... Сто...

— Идем по схеме сбора, — предупредил Кучеров. — Оператору смотреть, хорошенько смотреть!

— Есть... — отзывается со своего кресла-вертушки за спинами пилотов штурман-оператор, влипший лицом в раструб радиолокатора — он прощупывает чутким лучом бесцветно-слепую мглу, сквозь которую идет корабль, и сейчас только глаза оператора — глаза корабля; а высота растет размеренно и неуклонно.

— «Барьер», я Девять полста третий. Взлет произвел, на борту порядок. Задание?

— «Барьер» Полста третьему: задание прежнее.

— По-онял...

Значит, пока ничего не изменилось. А впереди за лобовыми стеклами — дрожащая марля водяной струящейся пленки, сине-мутной и непрозрачной. Но это не страшно, это нормально, это работа у нас такая, и оператор свое дело туго знает; вот он, оператор, кого-то уже углядел:

— Командир, на пеленге тридцать, высота три, удаление сорок — цель. Пеленг отходит вправо — тридцать семь, сорок, сорок три...