Над планетой людей. Алексей Леонов

Началась непосредственная подготовка. По особой программе, на специальных тренажерах. И частые поездки в конструкторское бюро и на завод. Там шла «подгонка» экипажа к кораблю. Отливали ложементы— профилированные спинки для каждого космонавта, уточняли покрой скафандров, примерялись к выходному люку-лазу и креслам… Для медиков и космонавтов это были «натурные пробы», а для разработчиков— мучительный поиск «недостающих миллиметров».

Корабль «Восход-2», в отличие от трехместного «Восхода», имел не три, а два кресла — для удобства передвижения в кабине при выходе в открытый космос. Он состоял из гермокабины, приборного отсека и шлюзовой камеры. Этот своеобразный лаз в космос устанавливался на кабине корабля, люк с герметической крышкой открывался внутрь кабины с помощью электропривода или вручную. Так же открывалась и крышка второго люка в верхней части шлюза. Внутри его находились киноаппараты, система освещения, пульт управления, а снаружи — баллоны с воздухом для наддува шлюзовой камеры и с аварийным запасом кислорода.

Конструкция проходила окончательную отработку на предприятиях, а космонавты — в Центре подготовки. Их час настал задолго до полета. Когда скафандр и шлюз были готовы, Леонов, Беляев и их дублеры начали тренировки по выходу из корабля в земных условиях. В специально построенной термобарокамере Алексей и Павел «обживали» скафандры. В камере создавали низкое давление, низкую, приближенную к космической температуру. Скафандры эти нагрузки выдержали. Выдержали они и другие испытания.

И все-таки проблемы возникали на каждом шагу и у разработчиков, и у космонавтов. Приходилось, как говорили, «мудровать». Теории, на которую можно опереться, не существовало. Опыта по разработке кораблей со шлюзовой камерой — и подавно. Исходили в основном из здравого смысла и данных, полученных при запусках шести «Востоков» и одного «Восхода».

Надежность и удобство… Скафандр гарантировал безопасность с точки зрения защиты от перепада температур, глубокого вакуума, радиационного фона. Однако работать в нем было совсем не просто. Для того например, чтобы сжать кисть руки в перчатке, требовалось значительное усилие. Это на. земле, где есть «точка опоры». А в космосе? Алексей понимал, что только физическая закалка и выносливость могут стать его союзниками на этом этапе, только они могут помочь научиться работать в необычных условиях.

Примерял готовый скафандр. Поразили его белизна и новизна многих элементов. Почти торжественно облачали меня в новую одежду.

Все хорошо — и шлем, и ботинки, и система. Ничего не давит, не жмет… Завтра начнутся его испытания. Сам написал на гермошлеме: «СССР».

…Снова центрифуга. Сколько раз я уже вращался на этом чертовом колесе, но привыкнуть так и не могу.

Передо мной «крутили» Павла Ивановича. Ведь нам лететь вместе. Вместе, если ничего не случится. Будем надеяться, что так оно и будет.

Он интересного склада человек. В отряде его не сразу сумели понять — считали молчуном, замкнутым. А на самом деле он человек жизнерадостный. Большой оптимист, хотя прошел нелегкий жизненный путь. Справедлив и добр. На такого всегда можно положиться, не подведет. Самое ценное в этом человеке — честность, неподдельная смелость, благородство души.

Он не любит громких слов. Если давать ему задание и повторять при этом: «ответственность», «важность», «необходимость», считай, что нужного контакта не будет. Уж он-то сам знает, как нужно работать, как беречь время, как делать на совесть. И еще: он начисто лишен тщеславия.