Над пропастью во лжи

– Ты мне кого-то напоминаешь… – выдохнул Вася, когда я спустилась по лестнице. Мужчина тоже принарядился. Тёмные, почти до цвета жжёного кофе брюки, что обтягивали задницу, молочная рубашка с расстёгнутым воротом, в котором виднелись короткие бусы из белых непрозрачных камней, зачёсанные назад волосы, приглаженные у висков. Мы, как-то не сговариваясь, сегодня выбрали одну цветовую гамму.

– Шикарно выглядишь, – наконец-то сказал писатель, почему-то стараясь не смотреть на меня.

– Главное украшение женщины – хорошо подобранный мужчина…

– Засчитал комплимент, – он криво усмехнулся и всё же подал руку. Я послала воздушный поцелуй тетушке и проследовала за мужчиной.

За прошедшую неделю мы ужасно много времени проводили с писателем. Можно сказать, жили вместе. Он приезжал с утра за мной и возвращал домой лишь к вечеру. Мы облазили все местные элементы архитектуры и советского прошлого. Нашли старые конверты с выцветшими марками на почте, очень антуражные снимки получились. Оккупировали перрон железнодорожной станции и одолжили у бабы Ани старые чемоданы. Съездили на озеро, где Вася делал вид, что хорошо рыбачит, а я – что мне не скучно, но в итоге я наснимала пейзажей и усталого мужчину в широкополой соломенной шляпе. Библиотека стала излюбленным местом всех местных бабёнок на выданье. Засветившись в нашей деревне, Вася стал главной звездой, и девицы норовили охомутать городского бизнесмена. Как только мы организовали там первую съёмку, на второй день туда стеклось столько матримониально настроенных дев, что писателя пришлось отбивать. Нет, он и сам неплохо справлялся, умело выпрыгивая из костюма успешного бизнесмена в телогрейку деревенского дурачка, или сельского пропойцы. Я только диву давалась такому мощному актёрскому таланту. Вот уж кто бы и без писательства справился с театральной профессией. Причём через пару дней я заметила, что Вася и со мной тоже так играет, только менее экстравагантные роли. То он меланхоличный писатель, то сердцеед с намеками, не пошлыми, но горячими, то строгий заказчик, которому не нравятся работы и надо всё переснимать, то давний дружок. Было чувство, что он сам не определился в кого играть рядом со мной, и перемерял все свои маски в надежде найти ту, что зацепит именно меня. Но он фатально ошибался, меня устраивал он настоящий. Когда не замечал, что я за ним наблюдаю, он становился другим: более спокойным и, как бы это странно не звучало, твёрдым, сильным. У него менялись глаза. Они приобретали тот дурманящий цвет нагретого коньяка, что плескался в бокале старого аристократа перед камином.

– Сядешь за руль на обратном пути? – выдернул меня из мыслей писатель. – Мне всё равно придётся ритуально поднять бокал за именинника. А оставлять машину в городе…

– А не боишься?

– Тебя, или за машину?

– Моих купленных прав.

– Ну, как-то же ты ездила всё это время.

– Вот именно, что «как-то же»… – пробубнила я себе под нос.

Вот что мне нравилось в писателе, так это ощущение, что мы с ним давние друзья. Не было каких-то ужимок, по крайней мере, с моей стороны. Я могла ляпнуть всё, что в голову приходило, и он поддерживал.

Мы подъехали к ресторану. Шум, крики, громкая музыка – всё это било по нервам. Я вытащила камеру и постаралась хотя бы настроиться на репортажную съёмку. Не выходило. Нельзя несколько недель сидеть в глуши, а потом вот так бац, и в водоворот событий. Вася придержал меня за талию, словно опасаясь, что я грохнусь в обморок. А я и готова была. От его аромата, от сильных рук, которые временами позволяли себе больше обычного. Вот как сейчас. Мягко поглаживали талию, временами опускаясь на бёдра.

– Всегда лови меня глазами, – прошептала я писателю, встав на носочки. Вот даже в туфлях я не особо дотягивалась до мужчины, поэтому он, наверно, уже привык вечно наклоняться ко мне. – Так я пойму с кем тебя снимать.

– Ты как вообще? – он продолжил гладить меня по талии и слегка прижал к себе, словно собирался спасать от этой гудящей вакханалии.

– Не сдохну, – мужественно отрапортовала я. – Но с тебя поход в Мак!

– Так, с цыганами я промахнутся,– намекнув на мелкий откуп, пробормотал Василий.– Будет тебе гамбургер и картошка, а потом в нормальный ресторан съездим.

– В меня больше не влезет.

– Не переживай, я дождусь, когда ты проголодаешься.

– Когда я проголодаюсь, то укушу тебя,– пообещала и наконец-то настроила камеру под дурацкий свет банкетного зала.

– Хорошо, только кусай не за задницу.

– Фи, извращуга.

– Всего лишь перестраховщик.

Вася отодвинулся от меня и пожал руку какому-то седому мужику, что даже в свои почтенные годы не потерял блудливого блеска глаз. Я быстро щёлкнула затвором. И ещё раз. И потом.

Через четверть часа писатель вернулся ко мне. Отвёл в сторону и озабоченно осведомился:

– Ты как? Устала?

– Работать или на каблуках?