Над пропастью во лжи

А в контексте всей публикации пример с русскоязычным населением Прибалтики вообще не несет самостоятельной нагрузки. Он в ряду других примеров — Ирак, Алжир, Приднестровье, Япония, ЮАР, — иллюстрирующих противостояние либерализма и принудительной коллективности, демократии и тоталитаризма, правых и левых. Публикация заканчивается полемически перелицованным стихом Маяковского: «Кто там шагает левой? Правой! Правой! Правой!» Эта правая поступь может быть русской, американской, чеченской, эстонской. Сюжет не национальный — политический. Не кто иной, как прокурор, разрушил сфабрикованное обвинение всего одной фразой из своей речи: «Раздача прав Новодворской идет по политическому признаку». Полностью присоединяясь к этому утверждению, я ставлю вопрос: как мог прокурор тогда потребовать осуждения? Ведь за антикоммунизм Уголовный кодекс ответственности не предусматривает. Впрочем, неисповедимая, зазеркальная логика гонителей Новодворской вполне позволяла обвинить в разжигании ненависти автора «Фауста». Что же получается: тот, кто каждый день не идет на бой за жизнь и свободу, не должен жить? Не знаю, чего здесь больше: откровенного мошенничества или стилистической глухоты, не позволяющей отличить художественное произведение от политической агитки.

Обвинение Новодворской по памфлету «Россия № 6» заставляет ощутить себя обитателем сумасшедшего дома. Текст, где говорится о маниакально-депрессивном психозе как о черте национального характера, нельзя воспринимать буквально. Психоз — это заболевание индивида, которым не могут болеть коллективные образования. Образ. Гипербола. Гротеск. Они подчеркивают: русские — народ крайностей. Памфлет — реакция на результаты выборов Октября 1993 года, оказавшиеся совершенно неожиданными для наших интеллектуалов, которые свои представления о народе принимают за сам народ. Новодворская пишет: «Половина страны дебильно не пошла голосовать. Страна болтается между коммунизмом и фашизмом, как цветочек в проруби». А вот Юрий Карякин растерянно произнес перед телекамерами: «Россия, ты одурела!» Перед лицом писателя возник тогда, наверное, образ совершенно одуревшей, обезумевшей бабы. Жванецкий прореагировал в своем стиле: «Я уважаю чудовищный выбор своего народа». Валерия Новодворская создала образ безумного, делающего под себя народа от Мурманска до Владивостока. При этом она обращается к одной десятой населения страны, как пишется в памфлете, товарищам по несчастью. Кто это одна десятая? Марсиане? Нет, те же русские. Значит, различие между девятью десятыми и одной десятой проводится опять же не по национальному, а по политическому признаку, по ценностным ориентациям, по поведению. Финальная фраза публикации:

«Пусть Президент или дает нам оружие и начинает борьбу по новой, или выделит скит, достаточно большой для десяти миллионов свободных людей, которые предпочтут скорее сжечь или взорвать себя, чем сожительствовать с торжествующим красно-коричневым большинством». Художник творит образы в соответствии со своим мироощущением, своим настроением в данный момент. Маниакально-депрессивный психоз в начале, скит — в конце… Кому-то дано проникнуться переживаниям творца, кому-то нет. Я, например, вспомнил Эзопа из пьесы «Лиса и виноград» с вопросом «Где тут пропасть для свободных людей?». Скит — пропасть. Кто-то отреагирует иначе, иной останется равнодушным. Но делать литературный текст предметом судебного разбирательства нелепо и постыдно.

Я испытываю чувство неловкости, господа судьи, что, ввергнутый в этот абсурд, должен объяснять абсолютно очевидные вещи…

Валерия Новодворская — человек редкого мужества. Двадцать семь лет антитоталитарной правозащитной деятельности. Кагэбисты на следствии психологически ломали многих людей. Там были не только костоломы и палачи-психиатры. Многих удавалось уговорить, убедить, заставить отречься. Достаточно вспомнить Якира, Красина, отца Дмитрия Дудко. Но в интеллектуальной схватке с Валерией Ильиничной эта публика всегда проигрывала. Потому к ней особая ненависть.

Любое ваше решение, господа судьи, кроме оправдательного приговора Валерии Новодворской, будет позором российского правосудия.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОЙ В.И.НОВОДВОРСКОЙ В МОСКОВСКОМ ГОРОДСКОМ СУДЕ 15 ОКТЯБРЯ 1996 Г.