Над пропастью во лжи. Том 2

Маша

Никогда не думала, что так буду ждать начала рабочей недели. Эти два дня я переделала все домашние дела, навестила бабулю, встретилась с Юлькой и даже созвонилась с Томой. Точнее, это она мне позвонила, в субботу вечером. Когда я стояла над коробкой с видеоаппаратурой и размышляла, стоит ли в нее лезть. Материала с Марса было много. Очень много. Но разбирать его было страшно.

Мы проговорили больше часа. В основном говорила Тома. Развод давался девушке нелегко. Муж угрожал отобрать ребенка, если она не выплатит ему мифическую компенсацию, и не разделит совместное имущество.

Из слов Томы было понятно, что никакого особого имущества они нажить не успели. А все, что было у семьи, принадлежало девушке. Но бывшего мужа это не интересовало.

— Не понимаю, — вздыхала знакомая, глядя куда-то в сторону. Видимо, там находился манеж с сыном, — как можно было быть такой слепой?

— Все мы слепнем, когда влюбляемся. — Попыталась успокоить девушку. — Хочешь, приеду к тебе?

— Хочу. Но не сейчас. Брат попросил не распространяться о том, где мы живем. Боится.

Не стала говорить о том, что вычислить местоположение любого человека в наше время проще простого. Мы договорились встретиться после ее развода и отметить это событие. От денег за билет до Земли я отказалась. Просто потому, что женщины должны помогать друг другу.

Еще через полчаса набрала Лире. Марсианка колдовала в своем маленьком кафе. Готовила то ли варенье, то ли джем.

— Потрясающе! Просто потрясающе! — Взвизгнула она, когда увидела меня на экране. — А я уже хотела вечером тебе звонить. Твой рецепт просто чудо какое-то!!! Великолепно. Даже Мартас оценил. — Лире облизала губы и положила руки на подросший живот.

— Я очень рада. Как у вас там дела?

— Мартас передавал тебе привет. А еще, к нему в «Ночной Страж» приходил этот лорд. Рамус.

В груди что-то больно кольнуло. Лире поджала губы. Видимо, дядя Мартас был против того, чтобы мне рассказывать о визите Ротмера. Но его супруга была другого мнения.

— Он спрашивал про тебя.

— И что хотел?

В груди шевельнулась глупая надежда на то, что Рамус скучает. Такое типичное женское чувство, когда понимаешь, что ты мужику не нужна, но отказываешься в это верить. И загоняешь себя в эмоциональную яму. Сейчас я была готова бежать в эту яму бегом, по ромашковому полю, распугивая бабочек. Но Лире вовремя остановила мой забег.

— Хотел убедиться….

— В чем?

— Что ты улетела. И… — женщина закусила губу и отвела глаза в сторону, — что никому не рассказала про Храм. Он женится. И ему…

Сердце больно заныло. Как будто из груди вырвали большой кровавый кусок. Я все еще пыталась убедить себя в том, что для меня это ничего не значит. Просто, какой-то случайный человек, марсианин, устраивает свою жизнь. Все. Больше ничего не произошло.

— Не нужна огласка. — Закончила вместо родственницы.

— Маша, скажи мне, алтарь светился?

Я кивнула, а родственница прижала ладони к губам.

Антон

В клинику Роберта Стольного Антон приехал ранним утром. Стольный старший специализировался на генетических заболеваниях и расовых мутациях. Он был лучшим специалистом в своей области. Собственно говоря, благодаря этому у Роберта и появился приемный сын.

Мать Антона пришла к нему на прием с необычной беременностью. Молоденькая землянка, каким-то чудом умудрилась зачать от марсианина. Кто был генетическим отцом ребенка, и что делал на планете, Роберт уточнять не стал. А вот за ведение беременности взялся.

К сожалению, мать Антоны была специфической женщиной. Она любила свободу и не осознавала, какая ответственность должна была лечь на ее плечи в виде ребенка. Она считала, что может игнорировать предписания врача, пропускала приемы, успокаиваться запрещенными препаратами. Только чудом это не повлияло на развитие плода. Так Роберт думал тогда. А сейчас он точно знал, сына спасло не чудо, а гены биологического отца.

Какое-то время врачу удавалось предвидеть и сгладить опасности такой беременности. Самым сложным, была температура. Недаром марсиан называли огненной расой. Нормальная температура тела взрослого жителя Марса варьировалась от сорока, до сорока пяти градусов. А плода, в утробе матери, скакала от тридцати до шестидесяти. Такие перепады плохо отражались и на женщине, и на ребенке. Но по большому счету, беременность протекала гладко.

Настоящая трагедия случилась накануне родов. Когда женщина, затосковавшая дома, решила развеяться в ночном клубе. Пьяный пилот не справился с управлением ЛТС и спровоцировал аварию на одной из воздушных магистралей города. В ту ночь молодой хирург — генетик стоял перед выбором: спасти ребенка или его мать.

Роберт спас мальчика. А потом и усыновил, когда попытки найти отца малыша потерпели предсказуемое фиаско и родственники Антона по материнской линии, один за другим отказались от него. И за тридцать с лишним лет мужчина ни разу не пожалел о своем решении. Даже сейчас, когда растрепанный сын без стука ворвался к нему в кабинет.

В отличие от интеллигентного отца, Антон был крупным мускулистым мужчиной. И все, кто не знал историю рождения Стольного, удивлялись, как у такого тонкокостного Роберта, мог родиться такой наследник.

— Вижу, дело срочное, раз ты в такое время у меня, а не на какой-нибудь стройке. — Ухмыльнулся отец и поправил старомодные очки.

Антон давно намекал Роберту, что не мешало бы откорректировать зрение. Но тот только отмахивался и ссылался на высокую загруженность и острую нехватку времени. На самом деле Антон знал, что его отец панически боится своих коллег.

— Вот, — Антон положил на стол врача тонкую папку, — мои анализы. Проверь. Сдал все, что только брали.

— И на наркотики? — Удивился Роберт, когда просмотрел анализы.

— Все анализы. Наркотики, токсины, аллергены, гормоны.

Роберт еще раз просмотрел страницы и отложил папку в сторону. Антон устроился в узком кресле для пациентов.

— Ты же сам видишь, что все в пределах нормы. Есть скачки гормонов стресса. Но показания не критичные. И небольшой рост половых гормонов. Но это тоже соответствует норме. Ты это от меня хотел услышать?

— Не совсем. — Пожал плечами Антон.

— Тогда что?

Несколько минут бизнесмен думал, как объяснить отцу свою ненормальную тягу к секретарше. Но не придумал. Он и самому себе не мог описать это состояние.

— На меня могли как-то воздействовать? Что-то подсыпать в еду или напитки?

Антон помнил, что когда Ведьма впервые ворвалась в его кабинет, он пил кофе. А потом она сама принесла ему обед в кабинет Дяди, а потом, и в собственный. Правда, это никак не вязалось с интересом к незнакомке в окне. Той самой, которой оказалась Маша. Но этот очевидный факт Антон сознательно игнорировал.

— Ты конечно полукровка, — начал отец, — чисто теоритически подвержен всяким воздействиям. Но практически, такого быть не могло. Иммунитет ко всякой дряни у тебя по истине марсианский. Сам подумай, твой организм даже обычные лекарства отторгает, не дает веществу всосаться в кровь. А ты про наркотики.

Антон нахмурился. Потер подбородок. Посмотрел в окно.

Маша

Спать после разговора с Лире не могла. Сон вязким серым туманом возвращал меня на красную планету. Кажется, я снова видела храм. Только теперь он не был пуст. Марсиане в разноцветных одеждах перемещались по территории комплекса. Смеялись, поздравляли друг друга, обменивались маленькими цветными коробочками. Все это напоминало аляповатый карнавал. Лиц гостей я не видела. Только улавливала чужие эмоции среди красного песка. Или думала, что улавливала.

А через секунду, я уже стояла в святилище. Эту комнату, статую и алтарь узнала сразу. И мужчину с чужой женщиной на алтарном камне. Напряженную спину, черную косу, монотонные движения и женщину закатившую глаза от удовольствия.

Легкие запылали огнем, грудь сжалась. И все, что я могла делать — кричать. Кричать от дикой боли. Вопль отразился от стен храма, поднялся под потолок и заполнил все пространство. Я видела, как Ротмер дернулся и повернул голову в мою сторону. Как раскололся на две части черный камень. И изменилось лицо статуи.

На этом все закончилось. Наступила темнота. Мягкая, густая, как материнские объятия. Кто-то шептал мне на ухо, что все позади. Все кончено. И больно больше не будет. Я уже не плакала. Боль в груди заменила спокойная пустота. Мягкая, чистая, никем не тронутая.

— Подарок. — Прошептал женский голос. — Прими мой подарок, дочь Войны.

О чем он говорил, я так и не поняла. Проснулась уже утром. С чувством тянущей боли в мышцах и привкусом утраты на языке.

Антон

Находиться дома было невыносимо. Чтобы не сходить с ума изображая отдых, Антон Стольный, после встречи с отцом, решил заняться делами. Их было не много. Мужчина ненавидел откладывать рабочие вопросы «на потом» и разгребать проблемы в спешке. В этот раз он об этом пожалел. Надеялся, что работа отвлечет его от Маши и перманентного напряжения в штанах.

Доделав работу, мужчина созвонился с адвокатом. Узнал, как обстоят дела с разводом сестры и не забыл уточнить про Камиллу. Женщина, если верить Раймонду, пока нигде не появлялась. Антон понадеялся, что бывшая любовница успокоилась. Поняла, что бодаться с ним не стоит. За собственную репутацию Стольный не переживал. Он сделал достаточно, чтобы обезопасить себя и свое имя. Скандал, в какой-то степени мог даже пойти ему на пользу. Но Машу втягивать в этот спектакль он категорически не хотел.

— В суде она ничего не добьется. — Монотонно рассказывал Раймонд. — Журналисты могут принести некоторые хлопоты. Но согласись, пиар лишним не бывает. Даже такой. Представляешь, как будут бушевать писаки? «Антона Стольного пытались развести на деньги!», «Женить и обобрать!», «Как самого богатого человека планеты чуть не оставили без штанов!», «Богатые тоже плачут: трагедия Антона Стольного!». Так и вижу неоновые заголовки.

Антон закатил глаза, но ничего не ответил. У Раймонда всегда был интересный взгляд на жизнь. Порой, излишне оптимистичный на вкус Стольного. Но сам адвокат так не считал. Раймонд, вопреки первому впечатлению, был человеком расчётливым и прагматичным. Иначе, не добился бы таких успехов в своем деле. И о таком клиенте как хозяин «Сезам» не мог бы даже мечтать.

— При желании, ты сможешь нанести первый удар. — Адвокат перекинул ногу за ногу и сделал глоток дорогого, но отвратительного на вкус виски. — Мошенничество.

— Наши суды затянут дело. — Лениво пожал плечами Антон. — Она будет давить, что делала это из любви.

— Запись разговора?

— Решила отомстить и сделать больно. После того, как я ее бросил. Боялась, что не сможет содержать ребенка. Ты лучше меня знаешь, на что может давить ее адвокат.

— А если, я докажу, что ребенок Камилл не должен был родиться? Независимо от того, женился бы ты на ней или нет?

— Интересно.

Антон иногда любил наблюдать за судебными процессами. Точнее за тем, как разные люди, с помощью игры слов описывают одно и то же событие.

— У меня есть доказательства, что твоей любовнице провели процедуру отсроченного аборта.

— Не понял.

Стольному было глубоко плевать на Камиллу, ее здоровье и благополучие. Особенно после ее последнего визита. Волновала судьба младенца. Ребенок не был виноват в том, что ему досталась такая мать.

— Процедура отсроченного аборта. — Повторил Раймонд. — Камилла Жаровна Аймс прошла процедуру на следующий день, после подтверждения беременности.

— Ничего не понимаю!

Раймонд не удивился такой реакции клиента, и друга. Скорее даже ждал, что она будет более бурной, нежели простое «не понимаю».

— Процедура отсроченного аборта появилась не так давно. Заключается во введении сыворотки, постепенно убивающей плод. Не буду вдаваться в медицинские подробности. На суде это все подробно расскажет приглашенный специалист.

— Продолжай.

— Сыворотка начинает убивать плод через пять — семь дней после введения. Все зависит от индивидуальных особенностей организма женщины и дозировки препарата. Процесс умерщвления длится около двенадцати недель. Плюс минус пара дней.

— Ты хочешь сказать, что Камилла планировала…

— Женить тебя на себе, получить права и привилегии госпожи Стольной и избавиться от лишних проблем.

Антон слушал, но никак не мог уложить слова адвоката в голове. Это звучало как бред. Просто как глупый, бессмысленный бред.

— Не может быть. Зачем предлагать выкупить младенца?

— А вот это могла бы быть месть. Вы расстались. Но ты согласился забрать ребенка. Думаю, в представлении госпожи Аймс, это выглядело так: вы продолжаете изображать пару, она несколько месяцев пользуется своим привилегированным положением. Или ты отправляешь ее на какой-нибудь курорт. А потом, случается трагедия. Стольный в трауре. Аймс наслаждается местью. Ну, или попробует скрасить твое горе. Вариантов много.

— Ты уверен?

— Свидетели, поддельные документы для разрешения на проведение процедуры, записи с камер.

— Зачем вообще разрешена эта процедура? — Антон потер ладонями лицо.

— Показания. Разные. Например, у плода есть генетические нарушение несовместимые с жизнью, а обычное прекращение беременности невозможно. Обычно это последствия межрасовых связей. Опять же, не буду вдаваться в подробности. Это не самая приятная информация. А у меня впереди романтический ужин. Годовщина. — Раймонд показал обручальное кольцо.

— Поздравляю

— Спасибо.

— А ее ребенок?

— Был полностью здоров.

— Документы, свидетельства?

— Обижаешь. Все готово. Ты же знаешь, я отрабатываю каждый цент.

— Придержи это. Пустишь в ход, если она рыпнется.

— Материалы переслать? Почитаешь?

Антон кивнул. Вдаваться в подробности не хотелось. Ну душе было гадко. Он не строил иллюзий на счет Камиллы. Понимал, что она не святая. Но даже представить не мог, что женщина может пойти на такое.

Чтобы отвлечься Антон поехал в офис. «Сезам» жил своей неторопливой ночной жизнью. По коридорам ездили клинеры и курьеры. Пара техников курила винтажный табак на смотровой площадке. Воняло от них так, что ни один фильтр не справлялся с горьким ароматом арабского тютюна.

Но всего этого Антон не видел. Мужчина вошел в приемную и посмотрел на пустой секретарский стол. В груди тоскливо заскреблась кошка. Он вошел в свой кабинет и подошел к окну. Старый дом стоял на своем месте. Аккуратный, горделивый, даже немножко мудрый. Света в окнах Маши не было.

Антон сел за стол. Посмотрел уже пять раз перепроверенные отчеты. Убедился в том, что все бумаги по проекту «Марс» для рассмотрения советом компании готовы. В поиске, чем бы еще заняться, мужчина наткнулся на инфокарту с пометкой «отчет по проекту межкорпоративного взаимодействия». Оставила его Рита. Антон в этом был уверен на сто процентов. Хотя найти этой уверенности какие-то обоснования он не мог.

Мужчина активировал карту. Открылся черный экран с картинками, графиками и буквами. Стольный быстро пробежал глазами по строчкам. Составляла отчет тоже Рита. Антон узнал ее стиль.

Излагала женщина красиво, не брезговала неуместными метафорами и игнорировала факты. Даже, если те кричали и просились в текст. Вот и сейчас Рита рассказывала о том, что у сотрудников «Сезам» снизился уровень агрессии, увеличилась продуктивность и вообще, все было отлично. Но откуда она взяла эти факты, на какую статистику или эксперименты опиралась, указать забыла.

Двадцать минут Антон потратил на бессмысленное чтение. Пока глаза не наткнулись на расшифровки переговоров сотрудников. Имен Антон не видел. Только сгенерированные нэймы.

Рея: ну и чего она добилась? Испортила Ромашкиной коробку с вещами? Можно подумать, у этой мыши там что-то ценное было. Я тебя умоляю.

Ирида: Рея, не скажи. Она ей считай, весь день испортила. Ты пробовала работать на испорченных мониторах? Я пробовала. То еще удовольствия. Наверняка от небожителя полущила по щам.

Деметра: мониторы ей Варс починил. Так что не обольщайтесь девочки. А за вещи обидно. Я бы Жанетт за это глаза выцарапала.

Ирида: Деметра, так ты ж не мышь, как эта блаженная. Не понимаю, что она до сих пор делает в «Сезам». Да еще и в приемной. Я скоро начну думать, что Стольный извращенец.

Рея: Деметра, ты его баб видела? Какой извращенец? Нормальный он. Жаль, что не я ему кофе подношу.

Антон читал, и не мог оторваться. Он не знал, что возмущало его больше: тупость Риты, которая вставила это в отчет, сплетни о Маше или выходка Жанетт. Тут же мужчина вспомнил коробку с «мусором», которая так и осталась в салоне его ЛТС. Отнести ее на помойку рука не поднималась.

Антон выдохнул, и продолжил читать. Теперь ему точно хотелось разобраться в нюансах «межкорпоративного общения».

Гефест: как думаешь, сколько она продержится?

Юнона: надеюсь не долго. Суток не прошло, как Машку забрали, а у Бриля уже все кувырком. Я еще после ее отпуска не отошла. И на тебе, снова! Такое чувство, что отдел кадров меня ненавидит. Знают же, что Казначею нельзя назначать в помощники кого попало!

Персей: Юнона, кадры ничего не решали. Приказ сверху пришел. И никто тебя не ненавидит. Не выдумывай. Пойдем лучше в бар. Я угощаю.

Зевс: я с вами!

Персей: как всегда! Никакой романтики!

Юнона: Зевс, ты бы хоть написал Машке? А то Варс и тот проворней оказался. Полдня у нее в приемной ошивался.

Зевс: Юнона, жестокая ты женщина. Разбила мне сердце! Пойду с Атлантом в бар. Выпьем и поорем как гиены на бахче. Чтоб вам всем стыдно было.

Дочитав отчет, Антон полез в корпоративные флудилки. Ближе к полуночи, он уже знал все, что начальнику знать не стоит. Кто и как его хочет, как Жанетт хотела соблазнить его с помощью духов и «заговоренных трусов», как Бриль устроил скандал из-за не той колбасы, сколько роз высадила некая Эдэлия прошлой ночью.

Из прочитанного Стольный сделал два основных вывода. Во-первых, ни о какой приватности речи не шло. Несмотря на нэймы, все понимали, с кем разговаривают. Во-вторых, его бесили сплетни о Маше. Он с трудом сдерживался, чтобы на раскодировать псевдонимы и не уволить всех в чертям. И Риту тоже. Только не за сплетни, а за вопиющий непрофессионализм.

Злость чуть отпустила, когда в знакомых окнах загорелся свет. И появился темный силуэт. Антону показалось, что он видит, как девушка трет глаза, кусает губы и смотрит куда-то в окно. А еще, он понял, что ни в одном из чатов не видел своей секретарши. Да, все прятались под псевдонимами. Но Антону почему-то казалось, что ее реплики он бы узнал