Над пропастью жизнь ярче

Иммунитет станет слабеть с каждым прожитым месяцем. Сначала она всего лишь начнет чаще простужаться. На губах будет выскакивать герпес, под глазом колоситься ячмень. Потом настанет черед болячек посерьезнее: пневмонии или гепатита. Дальше последует туберкулез – у ВИЧ-инфицированных он чаще поражает не легкие, а почки, печень, мозг. Ей предложат операцию, и, возможно, все пройдет удачно. Только через пару месяцев в организме появятся новые туберкулезные очаги…

Кому нужно подобное жалкое существование? Зачем бороться? И тем более чего-то добиваться, строить карьеру?!

Доктора, когда брали ее на учет, пытались зазвать в группу поддержки, на сеансы к психологу. Но Александра гневно отказалась. Только этого не хватало! Кто-то здоровый будет учить ее принять свою болезнь. А общаться с инфицированными вообще кошмар. «Я Эвелина, проститутка, и у меня СПИД». «Я Радик, гомосексуалист, и я горд, что мой диагноз такой же, как у Фредди Меркьюри».

Никогда и ни за что.

Стать улиткой, забиться в раковинку.

И никому пока ничего не говорить.

И даже выяснять не хотелось: откуда взялась болезнь.

Какая теперь разница, кто виноват.

Мишка, ее первый и единственный?

Мастер в тату-салоне?

Стоматолог? Медсестричка, что когда-то ставила капельницу?

Вычислять? Мстить? Зачем?

Лучше как можно быстрее закончить собственную никчемную жизнь.

Только не самоубийство, нет.

В Бога Саша верила и отправляться прямиком в ад не собиралась.

Да и светское общество самоубийц презирает.

Александра читала недавно про некую студентку, которая решила покончить с собой. Действо обставила эффектно. Написала предсмертную записку, положила в карман. Потом села за руль и направила свое авто на встречную полосу.

Целую семью убила, не только себя.

Каково ее родителям после такого? Оплакивают они дочь или стыдятся ее?

Нет, своим маме с папой она ничего подобного не устроит.

Саша придумала более простой выход.

Нужно всего лишь перестать себя беречь. Время сейчас в стране тревожное, улицы вечерами темные. А еще есть сомнительные бары на окраине. Ночной лес. Наконец, скорость.

Она и раньше любила погонять: реакция благо отменная. И габариты машины верно оценивала, и расстояние до встречных. Но при этом, как все женщины, знала меру. Едва веяло ветерком опасности – сразу ногу на тормоз. Плавненько, чтобы не занесло.

А теперь решила инстинкт самосохранения «отключить».

Там, где имелись другие участники движения, Александра ездила как прежде – быстро, но аккуратно. Но едва оказывалась на пустом шоссе – сразу начинала куролесить. Любовно оттюнингованный «жигуленок» легко разгонялся до ста шестидесяти. А если Саша заправляла его девяносто восьмым бензином, мчался почти под двести.

Камер на каждом столбе на стыке двух тысячелетий еще не было. Гаишники предпочитали не ночами в засадах таиться, а выползать на охоту в час пик, когда народу побольше.

Иногда Александра, конечно, попадалась. Ее журили, выписывали штрафы, грозились отобрать права. Но чаще удавалось отделаться малой взяточкой. И ни один, даже самый милый гаишник не взглянул участливо, не спросил: «Девуля, да что с тобой? Чего гоняешь как оглашенная? Что у тебя случилось?»

Саша входила на полной скорости в опасные повороты. Обожала дождь – когда дорога непредсказуема. Особенно вдохновляли ее мосты, по ночам прихваченные морозцем, с хлипкими ограждениями.

Но пока ничего не получалось.

Она не осмеливалась просить Бога послать ей смерть. А сам Всевышний, видно, целью задался: сохранить ее невредимой.

За неделю безумных, с отключенным мозгом гонок – два штрафа и ни одной даже самой крошечной аварийки. Ни царапины.

«Я просто трусиха, – решила Александра. – Инстинктивно скорость сбрасываю в опасные моменты».

Нужно набраться решимости и за городом перед опасным поворотом сначала удостовериться, что дорога пуста. А потом – газ в пол и закрыть глаза. Тут даже Всевышний будет бессилен.

Родители, к счастью, не возражали, когда она поздним вечером говорила: «Поеду к Мишке».

Иван Олегович, правда, ворчал:

– Что-то вы, как вампиры, стали. Свидания назначаете в полночь.

А мама только плечами пожимала:

– Не придирайся. Девочке двадцать лет. Не пьет, не курит. И мальчик приличный. Пусть нагуляются перед Америкой.

Саша с трудом выдавливала пустую, резиновую улыбку и выходила в ночь.

Назавтра ей предстояло ехать к врачам. Сдавать кровь на иммунологию. Если уровень лимфоцитов CD4+ окажется ниже четырехсот, ей назначат «АРВ». Антиретровирусная терапия. Она же – «химия». От нее толстеют, лысеют, становятся злыми, но не излечиваются. Всего лишь шанс год, другой, третий продержаться на плаву.

А еще врачи пристанут с вопросами:

– Ты сказала родителям? А половому партнеру?!

Нет, пусть лучше она сначала умрет, а потом все узнают, что у нее был СПИД.

Александра аккуратно и ловко вывела свою «восьмерочку» со двора. Знала: папа с мамой сейчас наблюдают за ней в окошко. Любуются. Гордятся. Дочка – умница, получила грант, скоро поедет в Америку.

Нет, мои дорогие родители. Все будет совсем не так.

Внезапно затошнило, очень сильно.