Над рекой Березой

Все только улыбнулись. Ребята знали, что Саша Климкович — самый дисциплинированный из нас. Просто у Саши и Мелика были одинаково горячие характеры. Они никогда ни в чем не уступали друг другу.

— Да перестань ты в конце концов, — одернул его Виталик. — Хватит вам спорить с Сашей.

В это время в комнату влетел Саша.

— Ребята, новость! — закричал он. — Вчера ночью партизаны разгромили станцию Славное. Фрицев побили видимо-невидимо. Говорят, бензин на взорванных цистернах до сих пор горит.

Мелик, сразу забывший о своем недавнем возмущении, спросил:

— Откуда ты знаешь?

— Раз говорю — значит знаю. Я только что со станции. Там такое творится…

— Говори толком, — потребовали ребята.

— Ну так вот, — начал Саша. — У меня осталась одна маленькая угольная мина. Лежала она у нас под крыльцом, пока тетка не увидела. Подумала, что это кусок угля, и хотела в плиту бросить. Хорошо, что я был в это время, а то наверняка бы весь дом разнесло. Взял я эту мину и думаю: «Долго ты будешь без дела валяться? Не пора ли тебя в ход пустить?» И пошел сегодня утром на станцию. Прихожу туда, а там военных эшелонов штук десять стоит, фрицы носятся, комендант орет, а наши рабочие тихонько посмеиваются… Гляжу — два паровоза тащат несколько платформ со стороны Орши, а на них обгоревшие танки, броневики, машины. Что это все, думаю, значит? Встретил дядю Федю, нашего соседа, он на станции прицепщиком работает. «Дядя Федя, — говорю, — бомбежки вроде не было, откуда же столько обгоревшей техники?» Он мне и рассказал, что сегодня ночью партизаны напали на Славное и разнесли там все в пух и прах. Взорвали все пути, подожгли цистерны с бензином, от которого сгорело несколько эшелонов с танками и машинами. А убитых фашистов и не сосчитать.

Все мы с затаенным вниманием слушали рассказ Саши. А он горячился, размахивал руками и все говорил, говорил:

— Надо вас, гадов, думаю, угостить и в Борисове. Повертелся я на станции, приметил поезд, который должен отправляться на фронт, и незаметно подбросил в тендер паровоза мину. Пусть знают, гады, что не только в Славном есть партизаны. Они всюду.

За такое самовольство Сашу следовало бы отчитать. Но мы даже не подумали об этом. Нас взволновал рассказ друга. Мелик с завистью посматривал на Сашу.

— А дальше что? Что дальше? — не терпелось ему.

— Потом я дождался, пока поезд тронется. Ну, думаю, попадет мина с углем в топку еще не скоро. Если и взорвется, то где-нибудь в Орше или в Смоленске. Хотел было уже домой идти, как вдруг слышу взрыв. Смотрю, а мой эшелон, не доезжая до моста через Березину, остановился, из паровоза дым валит. Взорвалась, значит, моя минка, — закончил Саша. — Жалко только, что не на мосту, а то бы весь состав нырнул в реку.

Мы смотрели на Сашу с восхищением. А Мелик сорвался с места, подбежал к другу и обнял его:

— Какой же ты молодчина, Саша! Мы все тобой гордимся. Особенно я…

Дружный хохот прервал его слова. Мелик смущенно отошел в сторону, потому что вспомнил, что он говорил о Саше несколько минут назад.

Когда все наконец угомонились, начали обсуждать, что делать дальше.

Прошло более месяца после того, как большая группа участников Борисовского подполья попала в руки гестаповцев и была расстреляна. Трагическая судьба старших товарищей заставила на некоторое время прекратить подпольную деятельность пионерской группы. Но бездействовать мы не могли. Сегодня, собравшись все вместе, решили наметить план действий. Всем хотелось что-то делать, мстить оккупантам в городе или идти в партизанский отряд. Стать партизаном было мечтой каждого. Но такой возможности пока не было. Надо что-то предпринимать здесь, в Борисове, чтобы отомстить за подпольщиков, погибших от рук гитлеровских палачей.

Но если раньше группой постоянно руководило партийное подполье, то теперь мы были лишены этого. Листовок у нас не было, накопленное оружие лежало в тайнике и ржавело, важные разведывательные данные с каждым днем старели и теряли всякую ценность. Правда, мне было известно, что в городе помимо нас остались активные участники подпольной организации Ольга Корнюшко, Федоринчик, врач Вустин, Настя Сахончик и другие. Но Федор Подолян и Андрей Соломатин, накануне ухода в партизанский отряд, с ними встречаться категорически запретили.

В последние дни ребята часто обращались друг к другу с вопросами: долго ли им придется бездействовать? Особенно горячились Мелик и Саша. Они и предложили нам собраться всем вместо.

— Мы сидим и ничего не делаем, — возмущался Мелик. — Ждем каких-то указаний. А кто будет мстить фашистам и предателям? Давайте с завтрашнего дня начнем составлять списки полицаев, тайных агентов и всех других предателей. Они еще как пригодятся, когда придут наши.

Мелика неожиданно поддержал Саша:

— Без указаний командиров партизанских отрядов мы не имеем права писать листовки и расклеивать их, нельзя заниматься и чем-либо другим. За такие дела нам уже однажды попало. Не похвалят меня, я знаю, и за то, что сегодня подбросил угольную мину. Но за списки предателей нам только спасибо скажут. Я согласен с предложением Мелика.