Над строками Нового Завета

Это довольно интересная особенность. Дело в том, что Марк – очень плохой писатель. Трудно найти другой текст на греческом языке, который был бы так несовершенен. Но помните, как восклицают апостолы Пётр и Иоанн: «Мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Деян 4: 20)? Да, Пётр с Иоанном тоже не проповедники, не ораторы, они не умеют говорить публично, не получается это у них – но они не могут не говорить о том, свидетелями чего они были. Проповедь Спасителя до такой степени переполняет их, что они просто не в силах молчать.

Так же и евангелист Марк. Он никогда не учился искусству рассказа. Он совершенно не умеет рассказывать так, как прекрасный писатель Лука или старательный, молитвенно настроенный Матфей. Но Марк, тем не менее, делает то, что в его силах, потому что его переполняет Благая Весть и он не может не делиться ею с людьми, его окружающими.

Марк почти не использует прошедшего времени – у него всегда время настоящее. Это ещё одна яркая отличительная черта в его совершенно особом стиле повествования. Кроме того, он часто начинает предложение с союза «и». Можно насчитать у Марка до сорока таких предложений подряд. И ещё он любит два слова: тотчас и вновь. За такие вещи учительница литературы снижает ученику оценку. Но Марк не может по-другому. И в силу этого Евангелие от Марка становится абсолютно уникальным свидетельством о Спасителе. Именно литературное несовершенство делает это Евангелие удивительным свидетельством несомненной подлинности.

Описывая, например, умножение хлебов, евангелист Марк говорит, что люди были рассажены апостолами на лужайке, как овощи на грядке. Он употребляет слово прасиай – по-гречески «грядки». (Это слово встречается у Гомера примерно в таком контексте: «Саду границей служили красивые грядки, с которых овощ и вкусная зелень весь год собирались обильно».) Для того чтобы показать, как были рассажены люди, евангелист вспоминает об овощах, которые растут на грядках. Выражение настолько неожиданное, что переводчик даже не сумел это прасиай передать средствами русского языка и написал «рядами» (Мк 6: 40). А на самом деле речь идёт не о рядах вообще, а именно о рядах в огороде.

Рассказывая о преображении Иисуса (кажется, нет более мистической сцены во всём Евангелии), Марк, подыскивая подходящие слова, вдруг вспоминает о белильщике, который выбеливает полотно, и говорит так: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (9: 3).

И так на каждой странице есть что-то, выдающее в Марке весьма плохого литератора и вместе с тем как-то по-особенному подтверждающее достоверность его Евангелия.

И у Марка (9: 17-27), и у Матфея (17: 14-18), и у Луки (9: 38-42) описывается исцеление мальчика-эпилептика. В Евангелии от Марка отец, придя к Иисусу, просит исцелить сына, подробно описывая приступы у ребёнка: «Где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену и скрежещет зубами своими и цепенеет». Дальше идёт диалог, который есть только в Евангелии от Марка: «И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию» (9: 21-24).

Мы все знаем эту последнюю фразу. Для многих она стала личной молитвой, потому что часто наша вера – в глубинах её – есть просто плохо прикрытое неверие. И от этого нашего неверия мы прорываемся к подлинной вере, повторяя вслед за отцом мальчика: «Верую, Господи! помоги моему неверию!» Эта фраза есть только в Евангелии от Марка. Его рассказ об исцелении мальчика не так лаконичен, как у Матфея, и не так совершенен в литературном плане, как у Луки. Но именно в силу его безыскусности и подлинности в нём сохранилась фраза, которую утратили и Матфей, и Лука: «Верую, Господи! помоги моему неверию».

Вспомним ещё один эпизод. Спаситель с учениками приходит к стенам Иерусалима… Иисус торжественно въезжает в Иерусалим на осле, как бы исполняя пророчество Захарии. А осла этого апостолы нашли «привязанного у ворот на улице» (Мк 11: 4). В трёх словах дана исчерпывающая характеристика: у ворот дома, но не внутри двора, а за забором, снаружи. С точки зрения того, что хочет донести до нас Спаситель, нет никакой разницы, где именно был осёл – снаружи или внутри, на улице или в переулке, у ворот или у окошка. Но эти детали в Евангелии от Марка включают в работу не только наше сердце, но и глаза, что далеко не всегда бывает в текстах.