Над тёмной площадью

— Ничем, — ответила она и, протянув мне с улыбкой руку, сказала: — Он мне так и не объяснил, зачем это сделал. Он вообще ничего не говорит. Думаю, он собирался подшутить над Борласами и ввязался в это дело в самый последний момент. Не знаю. Мы поженимся, как только он выйдет. — Посмотрев на меня так, как еще никогда не смотрела, она промолвила: — Я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

— Все, что угодно, — заверил я ее.

— Не пытайтесь меня найти, чтобы встретиться со мной. Забудьте нас обоих. Мне нравится жить сложной жизнью, но я не хочу ее слишком усложнять. Если вы действительно желаете мне помочь, обещайте мне это.

Она ушла, оставив меня в страшном волнении, отчаянии, негодовании. Неужели у нее нет ко мне никаких чувств? Никаких?! Ну а если есть? Тогда я вправе перевернуть вверх дном весь мир, чтобы завоевать ее!

Внутри меня подленький голос шептал, что Осмунд больше мне не друг. В любом случае он принесет ей только несчастье и что, хотя бы ради ее же блага, я обязан удержать ее от проклятого брака. Я без конца писал Хелен безумные, страстные письма, умолял ее внять моим мольбам. Ответа я не получал. Мне ничего не было известно о ней, а узнать, что с ней, я тоже не мог. В 1914 году началась война, и все нити этой истории были порваны.

И все же мне довелось еще раз мельком увидеть злого демона наших мест, Пенджли.

В 1915 году я был дома, в увольнении, один-одинешенек на белом свете, и вздумал навестить моего единственного друга, так как других друзей, кроме него, у меня теперь не было. Уведомив Кардена телеграммой, я, не дожидаясь ответа, поехал к нему. Прибыв туда, я обнаружил, что дом его закрыт, а сам он, как я узнал, находится во Франции. Был унылый, дождливый вечер. Я грустно бродил по мокрому саду, который уже начал приходить в запустение. Меня убивали наглухо закрытые ставнями окна, вдруг ставшие мне чужими, и вой ветра в вершинах деревьев.

Сквозь несущиеся по небу тучи пробился робкий луч луны и слабо осветил газон, тот самый, на котором под сияющим солнцем мы встретились впервые — Осмунд, Хелен и я.

И когда я стоял там погруженный в воспоминания, я вдруг услышал, как под чьими-то ногами захрустел гравий на дорожке под закрытыми окнами дома. Обернувшись, я увидел Пенджли. Нет, ошибки быть не могло, это был он — в грязном, съехавшем набок котелке и в бесформенном плаще, в полах которого он путался.

Пенджли замер и смотрел на меня выпучив глаза, словно перед ним было привидение. Я крикнул ему:

— Пенджли, гнусная свинья!

Он повернулся и побежал, я — за ним. Но луна скрылась за тучей, дождь хлынул стеной. Он так забарабанил по доскам, что заглушил все остальные звуки. Мир потонул в этом гуле. Я уже ничего не видел — кругом была тьма — и ничего не слышал, кроме шума дождя.

После того случая Пенджли сделался для меня своего рода наваждением. Я всюду и постоянно его искал. Если найду его, думал я, то обязательно сначала выведаю у него, где Осмунды, а потом непременно сверну ему его грязную шею.

Но земля огромна, а человек — песчинка на ней. Попробуй сыщи его. Жизнь шла, я бедствовал, перебиваясь с одной жалкой должности на другую, и все это время образ Хелен неотступно стоял передо мной. Я любил только ее и был ей предан, не ведая, где она, жива ли, или ее уже больше нет на свете, но все равно я желал ее… желал…

Теперь вы понимаете, почему явление этого призрака в дверях парикмахерской — мерзопакостной рожи Пенджли — было для меня самым долгожданным, может быть решающим, событием на свете!

Глава 3 Осмунд

Все мысли о парикмахерской и стрижке тут же вылетели у меня из головы. Последнее, что я там увидел, — цирюльника и моряка, сцепившихся в клубок, с руганью награждающих друг друга тумаками среди опрокинутых стульев и разбитых плошек. Схватив пальто и шляпу, я выскочил за дверь.

Пенджли исчез. В мрачном коридоре, представлявшем собой тесный закуток, горел тусклый свет и пахло апельсинами, и никого там не было. Вдруг я услышал голоса. Двое спускавшихся по лестнице людей свернули в коридор, и мне пришлось отступить к стене, чтобы дать им пройти. Это была высокая полная дама, а с ней — низкорослый мужчина. Полная дама с трудом переводила дух и жалобно причитала.

Когда они проходили мимо меня, я услышал, как мужчина ей говорил:

— Откуда я мог знать? Раньше ты всегда любила начинать с печени и бекона. Новые капризы…

Я постоял, выжидая, когда они скроются из виду. Было тихо, как в холодильной камере. Из парикмахерской не доносилось ни звука. Стараясь ступать бесшумно, я стал подниматься по лестнице, миновал один марш, повернул на другой… Там, выше, на площадке, свесив голову набок, будто прислушиваясь к чему-то, стоял Пенджли. Он глядел вверх, на площадку следующего этажа.

Я отпрянул, вжался в угол лестничной клетки и замер, еле сдерживая дыхание. Еще труднее мне было сдержать страстное желание сжать его тощую грязную шею своими руками и душить, душить, пока у него глаза не вылезут из орбит!