Над Тиссой. Горная весна (Иллюстрации Б. Козловского)

— Зря ты меня избрал своим учителем, товарищ Тюльпанов. — Смолярчук тяжело вздохнул. — Недолго мне осталось жить на границе. Кончается моя служба, Жду демобилизации.

— Демобилизуетесь? Вы? Зачем?

— Как это «зачем»? Что ж, по-твоему, я должен здесь до старости служить?

— А что вы будете делать, товарищ старшина, после демобилизации?

— Работы на мою долю хватит дома.

— Хватит, конечно, но такой, как здесь, не найдется.

— Найду, не тревожься. Человек рождается для мирной жизни, а не для военной. Женюсь, обзаведусь семьей. Между прочим, дома, в Сибири, меня ждут не дождутся. Тракторист я, механик, не забыл?

— Тракторист, конечно, профессия хорошая, но следопыт еще лучше. — Тюльпанов перевел грустный взгляд на Витязя. — Значит, осиротеет овчарка?

— К тому времени, пока мне демобилизоваться, я постараюсь, чтобы с нею кто-нибудь подружился. Сиротой не оставлю.

— Так подружите со мной, товарищ старшина! — воскликнул Тюльпанов.

Смолярчук для видимости, порядка ради, решил сдаваться не сразу.

— Не со всяким пограничником захочет дружить мои Витязь. Характер у него крутой.

— От меня он не откажется. Еще до вашей демобилизации подружимся. Успеем! В один день пять суток буду укладывать.

— Ну, хорошо. Так и быть, походатайствую, чтобы перевели тебя на пятую, — с деланной неохотой согласился Смолярчук. — Только не знаю, что из этого получится.

— Хорошее получится! — убежденно объявил Тюльпанов. — Командование всякое ваше ходатайство уважит.

— Ладно, не заглядывай вперед! Пошли на пост…

Пограничники не спеша начали подниматься в гору по благодатной весенней зоне Верховины. С каждым их шагом все больше и больше становилось расстояние между ними и тем, кто проложил след.

Глава седьмая

После того как Файн оставил на своем следу медвежий помет, он прошел на звериных лапах еще метров двести и под огромной елью, спустившей чуть ли не до самой земли разлапистые ветви, остановился. Дальше хитрить было бы бессмысленно и невыгодно. «Если пограничники и ринулись по следу, то, наткнувшись на свежий помет, они окончательно убедятся, что имеют дело со зверем, и прекратят преследование. Если же не поверят, тогда… Нет, обязательно поверят. Не тревожься напрасно, друг, — подбадривал себя Файн. — Стремительно продвигайся вперед, как можно скорее выходи из пограничной зоны, где возможны всякие случайности, не предвиденные даже «Бизоном».

Файн зубами расстегнул ремешки, закреплявшие на кистях рук медвежьи лапы, снял их. Потом освободил и ступни ног от камуфлированной обуви. Все это он спрятал в свою заплечную сумку.

Обувшись в добротные, окованные стальными пластинками юфтовые башмаки лесоруба, Файн сразу же, не позволив себе отдохнуть ни одной минуты, ринулся дальше по заданному курсу. Компас и крупномасштабная карта района Черного потока давали ему возможность точно знать, где он находится и куда ему следовало идти.

Глухой, нехоженный лес, заваленный отжившими свой век деревьями и устланный толстым слоем хвои, листьев и мхов, круто спускался по каменному откосу горы. Файн шел быстро и легко, почти бегом. Хрустели под ногами сухие сучья, срывались вниз плохо лежавшие камни, на земле оставались заметные следы, но Файна это уже не беспокоило. Никто не услышит его шагов, никто не пойдет по его следу: на добрых три километра вокруг нет ни одной живой души — ни пограничника, ни лесоруба, ни мельника, ни охотника.

В полночь он вышел, как и предусматривалось, к шумящему своими стремительными водами Черному потоку, к тому его месту, где узкое ущелье было наполовину завалено камнями и откуда хорошо просматривалась верхняя, идущая к высокогорной заставе дорога и нижняя, спускающаяся к Тиссе.

На чистом небе светила круглая луна. Одна сторона ущелья была затенена. Притаившись на вершине каменного завала, Файн просмотрел и прослушал ущелье. Пока безлюдно и тихо. Только бы не столкнуться с каким-нибудь лесорубом или охотником.

В каменном завале Файн спрятал гранаты. Тайник он прикрыл камнями. «Пусть лежат до поры до времени», — подумал Файн и усмехнулся: десять раз в день будут проезжать и проходить мимо этого места пограничники, лесники и лесорубы, и никому в голову не придет, что именно в этих камнях лежат гранаты.

По верхнему левому краю ущелья Черный поток шла зимняя тропа, проложенная и поддерживаемая в течение многих лет лесорубами и охотниками. Днем Файн обошел бы ее далеко стороной, но сейчас вступил на нее. Рискованно, но что делать: до рассвета надо быть на месте, в Яворе. Он не шел, а летел. Тропа уходила от ущелья под прямым углом, взбиралась на крутой склон горы и потом напрямик спускалась к Тиссе, к окраине крупного населенного пункта, расположенного на том берегу.

На подступах к реке, перед мостом, Файн покинул тропу и, обойдя деревню далеко стороной, вброд перебрался через мелководную здесь Тиссу. По ее правому берегу, между водой и лесистой горой, была пробита автомобильная дорога. Файн выбрал куст погуще и поближе к шоссе и, затаившись, стал ждать счастливого случая. В плане, выработанном «Бизоном», был предусмотрен и этот «счастливый случай».