Над волнами Балтики

- Вот это хватил! - рассмеялся Иван. - Одним махом немецкий фашизм крышкой гроба накрыть умудрился. Только думаю я, - снова нахмурился Кудряшов, - не так-то просто удастся нам загнать их в могилу. А в общем, пошли к ребятам. Там веселее...

* * *

Утренний туман укутывает землю плотным покрывалом. Липкая морось лезет в глаза и холодит кожу. На бетонной площадке прибрежного спуска еле видны два самолета. Машины майора Баканова и лейтенанта Петрова уже подготовлены к вылету. Командир эскадрильи Василий Михайлович Баканов нервно прохаживается по берегу. Среднего роста, немного тучный, он для своей комплекции удивительно подвижен и энергичен. Прямой в обращении, иногда даже резкий, майор всегда внимателен к людям. В эскадрилье все его любят и за глаза зовут батей. Обладая импульсным характером и быстрой реакцией, командир эскадрильи принимает свои решения почти мгновенно, излагает их четко, немногословно и не терпит медлительности в выполнении. Сейчас он явно не в духе. Видимо, задержка с вылетом нарушает намеченные планы.

Анатолий Петров стоит с экипажем около самолета. Толю я знаю давно. В училище мы летали в одной летной группе. Кареглазый, с открытым загорелым лицом, он относится к людям, вызывающим симпатию с первого взгляда. Однако характер у Анатолия трудный. Оспа еще в раннем детстве запятнала его лицо. Считая себя некрасивым, он всегда стремится к уединению и с трудом выбирает друзей. Но летает Толя классически. Поэтому комэск и назначил его ведомым.

Еще издали замечаю, что Анатолий немного волнуется. Оно и понятно. Быть ведомым у командира в первом вылете на боевую разведку - значит пользоваться его полным доверием. Такая ответственность выпадает не каждому. Да и погода никак не наладится. Морось становится гуще, прохладнее. Уже один вид нахохленных воробьев, усевшихся в ряд, не сулит ничего хорошего.

Волнение Толи передается и мне. Оно дополняется чувством жгучей досады. Вчера при разборе полета командир отругал меня правильно. Нас послали в бой первыми, оказали такое доверие, а я, как мальчишка, не продумав задачу как следует, понесся вперед сломя голову. Отсюда и куча ошибок. Непонятно зачем снижался до высоты двухсот метров. Видимость под самолетом, конечно, улучшилась, зато площадь обзора сократилась в несколько раз и условия поиска резко ухудшились. А мы как раз поиском и занимались. Как сказал на разборе комэск: "Потерял возможность увидеть врага на большом удалении, - значит, дал ему преимущество в более раннем обнаружении твоего самолета". А уж коль нас фашисты заметили первыми, то они подготовить успели все виды оружия. И открыли огонь неожиданно. Уцелели мы просто случайно.

Там же, во время разбора, инженер эскадрильи преподнес мне "на память" здоровенный булыжник. Его обнаружили в самолете рядом с огромной пробоиной в днище. Ведь бомбили мы с высоты двадцать метров, а взрыватели в бомбах были мгновенного действия. Пришлось покраснеть и за эту ошибку. Как самолеты не развалились от собственных взрывов, до сих пор непонятно... Друзья потом утешали: "Не горюй! Молодцы! По фашистам врезали здорово". Им хорошо, а мы сидим без машин, и я в этом главный виновник.

По сникшим макушкам деревьев прошел ветер. Влажные листья тихонечко вздрогнули. Ветер дохнул посильнее, и кроны деревьев зашелестели, ожили. Отрываясь от мокрой травы, стали редеть и клубиться седые гривы тумана, подниматься все выше. В стороне показался кусочек лазурного неба. Капли росы засверкали под солнцем. Выпорхнув из-под крыши сарая, воробьи ринулись ввысь...

Засуетились и люди на площадке бетонного спуска. Техники вынимают из чехлов парашюты, помогают пилотам надеть и расправить непослушные лямки. Оружейники ловко и быстро вворачивают пиропатроны в бомбодержатели, последний раз проверяют контровку взрывателей.

- Экипажам занять места! Самолеты на воду! - командует в мегафон руководитель полетов.

У машин остаются одни водолазы. Они выбивают колодки из-под колес и по наклонной дорожке осторожно спускают машины к воде. Неожиданно сзади слышится чье-то дыхание и тихий прерывистый шепот:

- Наш самолет тоже будет как новенький...

Это ж мой техник - Владимиров. Лицо у старшины нездорового землистого цвета. Под глазами бугрятся мешки.

- Еще не ложился?

- Пока не пришлось, - отвечает он нехотя.

- Так ты вконец измотаешься и ремонт не закончишь.

- Уж теперь-то закончу. Часа через два доложу о готовности и отсыпаться залягу.

- Часа через два!.. Ты не шутишь?

Не разбирая дороги бегу к самолету. Недоверчиво щупаю днище, оглядываю борта и крылья, залезаю в кабину...

- Родной ты мой! За ночь самолет воскресил! Дай я тебя расцелую!

Лицо старшины расцветает в улыбке.

- Это вы лишнее. Я ж не один, - бормочет он смущенно. - Ночью товарищи помогли. И механики - парни что надо. Осталось регулировку мотора проверить - и все...