Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Художник Валерий Плотников: «Реакция нашего руководства и наших учителей в СХШ была сформулирована таким образом: „Если кого-нибудь увидим на выставке Пикассо — исключим из школы“».

Запретный плод притягивает молодежь как магнит. С момента открытия выставки 1 декабря начинается массовое паломничество в Эрмитаж. Очередь в музей занимают с вечера.

Юрий Таиров:«Утром, часов в восемь, открылась касса, часам к трем мы попали, но только потому, что мы простояли ночь. При этом: никакого шума, никакого хамства, в этой очереди стояла все-таки интеллигенция».

Людмила Штерн: (в 1956 г. студентка Ленинградского горного института им. Г. В. Плеханова): «Я познакомилась со своим мужем в Горном институте. И в качестве элемента соблазнения его я его пригласила на выставку Пикассо. Он сказал, что был накануне, тем самым меня очень унизил».

Из дневников писателя Евгения Шварца: «20 декабря. Вчера я был на выставке Пикассо и позавидовал свободе. Внутренней. Он делает то, что хочет. Та чистота, о которой мечтал Хармс. Пикассо не зависит даже от собственной школы, от собственных открытий, если они ему сегодня не нужны.

Убедился, что содержание не ушло. Ушел сюжет. А содержание, которое не определить словами, осталось. Выставка вызвала необыкновенный шум в городе. У картин едва не дерутся.

Доска, где вывешиваются отзывы, производит впечатление поля боя. „Ах, как хочется после этой выставки в Русский музей“, — пишет один. „Ступай и усни там“, — отвечает другой. И так далее и тому подобное…»

Револьт Пименов:«Выставка вызвала большой резонанс: как же, впервые для нашего поколения в СССР выставляется нереалистическое искусство! Но обсуждать увиденное в Эрмитаже было негде. Споры завязывались с ходу, но служители их моментально пригашивали: не шумите! Все бурлило, не соглашалось, доказывало, требовало — а высказаться не могло. „Улица корчится, безъязыкая!“ Попытались было выпросить у дирекции помещение под дискуссию, но, насколько я понимаю, сотрудники Эрмитажа были более чем напуганы подобного рода просьбами и, не задумываясь, отказали. И вообще регламентом Эрмитажа не предусмотрено обсуждение. Висят полотна и висят, обсуждать их не положено. Положено восторгаться да внимать экскурсоводу. Тут было еще одно затруднение: из-за наплыва публики и ограниченности времени выставки в залы впускали на малый срок, минут на 15–30, а потом выгоняли, запуская новую партию».

Счастливчики, проникшие в заветные залы Эрмитажа, не могут скрыть изумления или разочарования. Большинству зрителей полотна всемирно известного Пикассо кажутся малопонятной мазней.

Многие упражняются в злорадном остроумии, заполняя книгу отзывов: