Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

В 1957 году во Дворце культуры промкооперации (сейчас — ДК Ленсовета) открывается первая после долгого перерыва студия пантомимы Рудольфа Славского. 1957 год — год необычный, год Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Год, когда разрешили джаз. Год, когда стала звучать западная популярная музыка. Пантомима, которая до того считалась проявлением формализма, тоже стала разрешенным видом искусства. Язык пантомимы не очень соответствовал канонам социалистического реализма. Но именно это и привлекло молодых людей, ставших страстными поклонниками нового искусства. Стараясь довести свои движения до совершенства, энтузиасты занимались по 6–7 часов ежедневно, надев черные трико, отрешались от повседневной реальности и чувствовали себя магами, творящими волшебство.

Евгений Тиличеев:«Мы считали, что прикасаемся к чему-то такому, к чему простой человек не может иметь никакого отношения. Для тех, кто приходил со стороны, это казалось настоящим волшебством».

Через студию Славского прошло множество учеников, в числе которых был и Вячеслав Полунин. Однако его восхождение началось только в восьмидесятые. Раньше большей популярностью пользовались другие имена. Наиболее известной фигурой того времени стал Григорий Гуревич, выступавший под сценическим именем Григур. Этот выпускник Мухинского училища оставил ради пантомимы профессию художника и вместе со своим сокурсником Гарри Гоцем создал коллектив мимов.

Мим Григур, фото для рекламного плаката выступлений в Дании, конец 70-х

Выступление на Таллинском джазовом фестивале 1967 года — единственная запись студии Григура, которая сохранилась до нашего времени. Как уверяют сами участники этих представлений, лучшее осталось за кадром и исчезло навеки.

Марк Розовский:«Были красавицы-девушки, но были и красавцы-мужчины. Григорьев и Гарик Гоц — это два очень красивых тела. Я человек традиционной ориентации, но эти люди в трико вызывали у меня подлинное восхищение своими необыкновенными телами. Конечно, любая из артисток пантомимы была очень эротична, пантомима — очень чувственное искусство. Это чарующее искусство образности».

Студия Гигура первой в стране получила возможность зарабатывать на жизнь пантомимой. Актеров приняли в Петрозаводскую филармонию. С провинциальным начальством договориться было проще, чем с ленинградскими чиновниками. Мимы получили скромный номер в эстрадной программе и отправились на гастроли по Средней Азии, выступая перед самой разной публикой, вплоть до колхозников, приходивших на концерт вместе с овцами и верблюдами. Вскоре, однако, произошло событие, которое все изменило. На гастролях в Баку группа Григура встретилась с великим французским артистом Марселем Марсо.

В 1962 году Марсель Марсо выступает в Ленинграде в концертном зале у Финляндского вокзала. Великий мим средствами пантомимы говорит о Великом и Пошлом, о Жизни и Смерти, о Героизме и Трусости. Французская философия и эстетика экзистенциализма воплощаются в пантомиме.

Евгений Тиличеев:«На спектакль было не попасть, и Эдик Тышкевич нарисовал нам всем билеты. Билетеры нас пропустили, даже не подозревая, что мы подаем фальшивые билеты. На Марсо мы смотрели как на бога».

Марсель Марсо — звезда мировой величины, повидал множество своих подражателей в самых разных странах. Однако студия Григура произвела на маэстро очень сильное впечатление.

Наталья Егельская:«Марсо пригласил нас на свой концерт, мы его — на свой. Он сказал, что нам нужно в Москву, а потом — в Париж, в его школу. Мы расторгли договор с Петрозаводской филармонией и уехали в Москву. Там Марсо давал нам мастер-класс. Это было просто потрясающе, после двух актов сольного выступления в зале Чайковского до полвторого ночи он занимался с нами стилевыми упражнениями».