Над законом

– Дурак, – проникновенно сказал он, – еще раз дернешься без команды – удавлю. Нам попугать их надо. Попугать, а не замочить, ясно? Ясно, я спрашиваю?

Сват быстро-быстро закивал, выплевывая землю и утирая рукавом физиономию. Крыша блок-поста обрушилась внутрь, взметнув в небо фонтан искр.

Иллариону подумалось, что эту картину он видел сотни раз, и почти всегда, как и сегодня, рука его лежала на гладкой шейке автоматного приклада. Он взглянул на часы, вывернув запястье таким образом, чтобы оранжевый отсвет пожара освещал циферблат. До рассвета оставалось еще два часа с минутами. Белая 'мазда' наконец завелась и, резко рванув с места, исчезла в темноте.

– Теперь будем ждать, – сказал Илларион, переворачиваясь на спину и подкладывая под голову левую руку. Правая привычно придерживала лежавший вдоль тела автомат. – Кто заснет – убью или оставлю лабусам, – предупредил он. – Да, и курить не вздумайте.

– Дышать можно? – спросил кто-то – судя по голосу. Воробей. Наученный горьким опытом ,Сват благоразумно помалкивал.

Илларион приподнял голову и нашел Воробья глазами.

– Через раз, – спокойно ответил он, предварительно дождавшись, когда тот отведет глаза, не выдержав его тяжелого взгляда.

Наведя порядок, он снова улегся на спину и стал смотреть в небо, привычно читая вечную книгу созвездий. 'Вот в такие минуты принято думать о том, есть ли жизнь на Марсе, – подумал он и автоматически нашел в небе красноватую каплю. – А также о том, что вот сейчас, возможно, кто-то там, на далеких звездах, точно так же лежит на спине С автоматом под мышкой и от нечего делать смотрит в небо. Хороша Вселенная, в которой на каждой обитаемой планете валяется по Иллариону Забродову с 'Калашниковым' в обнимку... Скорей бы утро, а то лезет в голову всякая бредятина...' Блок-пост догорал, но все еще давал достаточно жара, чтобы засевшие в кустах диверсанты не слишком страдали от ночного холода. Страданий им хватало и без этого: голодные комары быстро обнаружили оборудованное в кустах убежище и недолго думая приступили к трапезе. Илларион меланхолично обмахивался сорванной с куста веткой, слушая, как звонко шлепают себя по мордасам и тихо матерятся его подчиненные. Подчиненные...'

– Тихо, вы, гробокопатели! – шепотом прикрикнул он, и Сват с Воробьем сразу притихли.

'Только бы не заснуть, – подумал он. – Шлепнут ведь меня эти гаврики, а Старцеву доложат: так, мол, и так, убит в неравном бою'.

Чтобы не забивать голову ерундой, он стал думать о том, спит ли сейчас Мещеряков, и если да, то какие видит сны. Илларион от всей души желал присниться полковнику и как следует обматерить того хотя бы во сне. Он, конечно, рассчитывал со временем сделать это лично, но до светлого момента встречи надо было еще дожить.

Илларион понял, что начинает засыпать и что давно не слышал звучных шлепков по физиономиям.

Он резко сел и огляделся. Воробей мирно посапывал слева от него, а Сват свернулся калачиком справа.

Блок-пост еще тлел, так что времени, похоже, прошло совсем немного. 'Надо же, – подумал он, аккуратно накрывая ладонями лица своих соратников и сжимая их так, чтобы прекратить малейший доступ воздуха, – даже пожарных не вызвали. Знает кошка, чье мясо съела'. Сват замычал, забился и сел, тараща круглые от ужаса глаза и судорожно втягивая в себя воздух. Через секунду под рукой Иллариона задергался Воробей.

– Убью говнюков, – пообещал им Илларион.

Воробей резко дернул головой, освобождая лицо, и со всхлипом втянул в себя воздух. Илларион подтащил к себе рюкзак, порылся в нем, лязгая запасными обоймами, и вынул трехлитровый жестяной термос. Его подопечные завозились, придвигаясь ближе.

Воробей фыркнул и недовольно повертел носом.

– Хоть бы руки помыл, – сказал он Иллариону. – Задохнуться же можно.

Илларион понюхал ладони и сморщился – от них со страшной силой разило бензином.

– Дома помоемся, – сказал он, наливая обжигающий кофе в жестяной колпачок термоса и протягивая импровизированный стаканчик Свату.

Пока Сват пил, с шумом прихлебывая огненную жидкость, Илларион боролся с желанием плюнуть на все и выкурить сигаретку – в конце концов, это было, скорее всего, абсолютно безопасно, таможенники уехали и вернутся нескоро, а оставить засаду они вряд ли догадались – им было не до того. Искушение усугублялось тем, что сигареты были с ним, пачка заманчиво похрустывала в нагрудном кармане. 'Черта с два, – решил Илларион. – Не курить в разведке – одно из первейших правил. В последние дни я только и делаю, что нарушаю все и всяческие правила, и рано или поздно это может выйти боком. Отпускное настроение у меня, что ли, до сих пор не прошло?'

Напоив Воробья, он налил кофе себе и принял от сообразительного Свата толстый ломоть черного хлеба с салом. Еда согрела закоченевшее тело, а кофе прогнал сон. Жизнь стала немного приемлемей. Илларион с хрустом потянулся, завинтил термос и убрал его в рюкзак.