Нада

На следующее утро, по приходе в крааль, нежно поцеловавшись украдкой, хотя на людях мы враждебно глядели друг на друга, мы расстались, как расстаются те, кому не суждено уже более встречаться на земле. У нас обоих на душе была та же мысль, что мы никогда более не увидимся, как оно и оказалось на самом деле.

Я отвел Наду в сторону и сказал ей так:

– Мы расстаемся, дочь моя, и не знаю, свидимся ли когданибудь. Времена тяжелые, и ради безопасности твоей и матери я лишаю себя радости видеть вас. Нада, ты скоро станешь женщиной и будешь прекраснее всех женщин нашего племени. Может случиться, что многие знатные люди посватаются к тебе. Легко может быть, что меня, твоего отца, не будет с тобою, и я не буду иметь возможности выбрать тебе мужа по обычаю нашей страны. Но я завещаю тебе, сколько оно будет возможно, выбери человека, которого ты можешь любить, в этом единственный залог счастья женщины!

Я должен был замолчать. Нада взяла меня за руку и, глядя на меня своими чудными глазами, сказала:

– Замолчи, отец, не говори со мной о замужестве, я не буду ничьей женой после того, как Умслопогас погиб, благодаря моему легкомыслию. Я проживу и умру одна. О, как бы я желала скорее дождаться этой минуты соединиться с любимым человеком!

– Послушай, Нада, – сказал я, – Умслопогас был тебе братом, и тебе не подобает так говорить о нем даже теперь, когда его нет в живых!

– Это меня не касается, отец, – ответила Нада, – я говорю то, что сердце подсказывает мне, а оно говорит мне, что я любила Умслопогаса живого и, несмотря на то, что он умер, я буду любить его до самой смерти вы все считаете меня ребенком, но сердце мое горячо и не обманывает меня!

Я не стал более уговаривать девушку, потому что знал, что Умслопогас не приходился ей братом, и она вполне могла быть его женой. Я мог только удивляться, как ясно говорил в ней голос крови, подсказывая ей естественное чувство.

– Утешься, Нада, – успокаивал я ее, – то, что нам дорого на земле, станет нам еще дороже в небесах. Я твердо верю, что человек не создан для того, чтобы разрушиться на земле, но возвращается снова к Умкулункуле. Теперь прощай!

Мы поцеловались и расстались.

Мне было очень грустно, только что потеряв Умслопогаса, известного впоследствии под прозвищем Убийцы и Дятла. Мне еще тяжелее казалась разлука с женой и дочерью.

ПЫТКА МОПО

Четыре дня пробыл я в шалашах того племени, к которому был послан исполнить царскую волю. На пятое утро я собрал всех, сопровождавших меня, и мы снова направили стопы свои к краалю царя. Пройдя некоторое расстояние, мы встретили отряд воинов, приказавших нам остановиться.

– Что надо вам, царские слуги? – смело спросил я их

– Слушай, сын Македамы! – ответил их посредник. – Ты должен передать нам жену твою Макрофу и твоих детей, Умслопогаса и Наду. Таков приказ царя!

– Умслопогас, – отвечал я, – ушел за пределы царской власти, ибо его нет в живых, жена же моя Макрофа и дочь Нада находятся у племени Сваци, и царю придется послать армию их отыскивать! С ненавистной мне Макрофой пусть царь делает, что хочет, я развелся с ней. Что же касается девушки, конечно, не велика важность, коли она умрет, – девушек, ведь много, – но я буду просить о ее помиловании!

Все это я говорил беззаботно, ибо хорошо знал, что жена моя с ребенком вне власти Чеки.

– Проси, проси милости! – сказал воин, смеясь. – Все остальные, рожденные тобой, умерли по приказанию царя!

– Неужели? – спокойно ответил я, хотя колени мои дрожали и язык прилип к гортани. – На то царская воля! Подрезанная ветвь дает новые ростки, у меня будут другие дети!

– Так, Мопо, но раньше найди жен, ибо твои умерли!

– В самом деле? – отвечал я. – Что же, и тут царская воля. Мне самому надоели эти крикуньи!

– Слушай дальше, Мопо, – продолжал воин, – чтобы иметь новых жен, надо жить, от мертвых не рождается потомство, а мне сдается, что Чека уже точит тот ассегай, который снесет тебе голову!

– Пусть так, – ответил я, – царь лучше знает. Высоко солнце над моей головой, и долог путь. Убаюканные ассегаем крепко спят!

Так говорил я, отец мой, и правда, тогда мне хотелось умереть. Мир после всех этих утрат был пуст для меня.

После допроса моих спутников о правдивости моих показаний двинулись в путь, и дорогой я постепенно узнал все, что произошло в царском краале.

Через день, после моего ухода, лазутчики донесли Чеке, что вторая жена моя Ананди занемогла и в беспамятстве повторяет загадочные слова. Когда зашло солнце. Чека взял с собой трех воинов и пошел с ними в мой крааль. Он оставил воинов у ворот, приказав им не пропускать никого ни туда, ни обратно, а сам вошел в шалаш, где лежала больная Ананди, вооруженный своим маленьким ассегаем с рукояткой из алого царского дерева.