Надбавка за вредность

– Еще учась в школе, познакомилась с обалденным мужчиной. Жила с ним в течение четырех лет во время учебы в универе, бед не знала. Не работала, сидела дома, наслаждалась жизнью. Потом зажралась, заскучала. Надоела безбедная и беззаботная жизнь, поэтому бросила его. Год крутила хвосты лошадям, а сейчас решила–таки занять себя настоящим делом, – серьезным голосом выдала я и отпила сок.

Судя по расширенным глазам Лены, она немножко в шоке.

– Ты сейчас серьезно?

– Конечно, серьезно, – кивнула я.

Я ведь не слепая и не глухая – прекрасно знала, что обо мне думали люди. Не заметить было невозможно. Но пытаться переубедить кого–то, доказывая, что я не такая… а на кой ляд, спрашивается? Может и правы окружающие: с жиру я бесилась. Вот и добесилась. О чем ни капли не жалею. Жалко только, что Данилу четыре года жизни подпортила – он ведь серьезно был настроен: свадьба, дети, совместная старость. Короче, стерва я. Он ведь и так был старше меня, на целых семь лет. Если честно, я по сей день не понимала, почему он вдруг ответил взаимностью, когда я, семнадцатилетняя шпана, вдруг стала строить ему глазки.

– Притормози. И давай по порядку, – тряхнула головой Лена.

– По порядку некогда. Скажу так: из меня хотели сделать идеальную жену. Пока я была не испорчена благами цивилизации. Но, как видишь, не вышло. Не идеальная я, Ленка. Стерва, – хихикнула.

Допила одним глотком сок и встала.

– Ну, я побежала. Обед закончен. Если хочешь, поговорим на выходных. Ты вечером меня дождись, договоримся.

И, не дожидаясь ответа, рванула обратно в офис.

Чуйка не подвела. Воронцов уже вернулся и перебирал папки в приемной.

– Пообедали? – не успела я переступить порог приемной, улыбнулся начальник.

Я так и застыла, хлопая глазами не хуже куклы. Почему–то в голове сидел стереотип – Воронцов – строгий, жестокий работодатель, которому и дела нет до сотрудников. Спасибо желтым газетенкам. Еще утром я была о нем именно такого мнения. Но то, с каким искренним интересом и переживаниями, он произнес простую, казалось бы, фразу привело к странному результату – лед тронулся. Взглянула на начальника совершенно другими глазами. Мужчина, очень привлекательный мужчина. Внутренний голос ядовито каркнул: «А раньше не замечала как будто?». А ведь и правда. Не замечала. Даже рано утром, когда он вдруг решил помочь охладить отбитый нос, я не рассматривала его именно в таком ключе.

Хм… Лена заикалась о том, что ему ближе к тридцати. Опасный возраст. Один раз я уже обожглась, раскрывшись мужчине старше себя. Но этот вроде не такой…вряд ли стремится к семье и дому.

Да и точно ли Воронцов на встрече был? Глаза сверкают серыми агатами, на губах блуждает довольная, даже самодовольная, я бы сказала, улыбка. Стоит расслабленно, что даже сомнения не остается – этот человек всегда будет чувствовать себя в своей тарелке. Несколько верхних пуговиц на белоснежной рубашке расстегнуты, открывая вид на скульптурную благородную шею. М–да, оценивать мужчину, как племенного жеребца, – по шее, – это нормально?

Похоже Воронцов заметил мой взгляд, который из удивленного перерос в изучающий. Едва сдержалась, чтобы не облизнуть нижнюю губу – ну да, вполне ничего. Я бы даже сказала…

– Ржевская? – начальник нахмурился, захлопнул папку. – С вами все в порядке?

– Все хорошо, Кирилл Романович, – отгоняя нахлынувшие мысли, постаралась ответить громко. Но все равно голос прозвучал едва слышимым шепотом.

– Тогда подойдите ко мне. Обсудим составленное вами расписание.

Подойти? К вам? Сейчас? А может не надо? А то что–то мне нехорошо… И все–таки медленно, шажок за шажочком, приближалась к шефу. Вернув папку на полку, он подошел к компьютеру со стороны моего стула.

– Сядьте, Кира. Мне не нравится ваша бледность.

Села. Скромненько сжав ноги, напрягшись и выпрямившись, будто шпагу проглотила. Воронцов встал чуть сбоку и облокотился о спинку стула. Так что мы оказались ближе, чем следует. Вся обратилась в слух – даже несмотря на легкое жужжание кондиционера слышала глубокое дыхание стоящего возле плеча мужчины. Сделала глубокий вдох, успокаивая подскочивший пульс – зря. Тут же уловила парфюм начальника – волнующий, притягательный, пряный с практически неуловимыми древесными нотками. Не резкий, не приторный, он не раздражал обоняние. Наоборот, оставлял за собой тянущийся шлейф недосказанности, суля что–то приятное… И чем сильнее раскрывался букет аромата, тем больше хотелось ощущать его. Дышать чаще, глубже. Я была уверена – в этот момент показавшейся Воронцову бледности быть никак не могло. Слишком сильно горели щеки.

– В–вот, смотрите, – слегка дрожащим голосом начала я. Неужели настолько соскучилась по мужскому вниманию, что даже такая совершенно невинная и вынужденная близость будоражит мысли?! – Понедельник я разгрузила – пришли документы от Медведева, и я подумала, что вы захотите заняться делом Белоярцева вплотную. А в четыре у вас переговоры по изменению договора.