Надбавка за вредность

Мы молчали. Воронцов с холодной маской на лице сосредоточенно вел автомобиль. Я же, не отрываясь, смотрела в окно на проплывающие здания, разномастные витрины и спешащих куда — то людей. Тяготящую тишину сглаживала музыка. Транс прекрасно подходил к нашей поездке. Начальник мастерски объезжал вечерние пробки мелкими улочками. Создавалось ощущение, будто он знал город досконально, как свои пять пальцев. Одежда высохла, и я больше не чувствовала себя лягушкой. Даже стала получать удовольствие от поездки.

Воронцов вел уверенно, но спокойно. Плавные разгоны и плавные торможения. Минимум резких движений. Это о многом говорило. Например, о том, что мужчина уверен в себе настолько, что доказывать ему нечего. Даже если какие — нибудь лихачи на светофорах издевательски нажимали на газ, бросая дорогому и мощному автомобилю вызов, он не реагировал. Это внушало уважение.

— Кира, расскажите о себе. Я ничего о вас не знаю.

Когда Воронцов заговорил, я любовалась отражением «БМВ» в одной из витрин. Что рассказывать? Подтвердить мнение работодателя о себе или дать понять, что он глубоко заблуждается? Идти на прямую конфронтацию не стоит — при любом раскладе мне не доказать свои слова. Просто не поверит. Подумает, что я пытаюсь выкрутиться. Стыжусь. Вспомнилось, как Лена сетовала на то, что Воронцов очень тяжело меняет свое мнение. Переубедить его невозможно. Пока он сам себе что-то не докажет, пока сам не придет к истине, то будет считать остальных лгунами. Подруга рассказывала, что это один из недостатков сильной личности ее дяди. Но именно это качество позволило стать ему хорошим юристом. Если он был в чем — то уверен, то стоял на своем и шел до конца.

— Я плохой рассказчик, Кирилл Романович. Вы спрашивайте, а я постараюсь ответить, — нашла я выход из ситуации. Теперь не расскажу лишнего, а начальник удовлетворит свое любопытство.

— Вы же не любите допросы, — не преминул напомнить мужчина, и я впервые за нашу поездку почувствовала, что он смотрит на меня. Поворачиваться не стала.

— Это не будет допросом. Я же сама предложила, — продолжила стоять на своем.

Воронцов снова заговорил через некоторое время, как будто долго раздумывал, что же ему интересно.

— Почему вы пришли именно в «Немезис»? — первый вопрос о работе. Хороший ход.

— Увидела вакансию, — я дернула плечом, размышляя, почему же действительно выбрала именно эту фирму. — «Немезис» — работа мечты. По крайней мере, так считают студенты. Я тоже так думала.

— Думала? — хмыкнул начальник. — Сейчас уже так не считаете?

— Почему же? Считаю. Просто собеседование — то я проходила на вакансию помощника юриста. А устроилась секретарем. Немного не то, о чем я мечтала, — и тут же предвосхищая закономерные реплики начальника, продолжила: — Но не жалею. Тяжело, непривычно, но я не жалуюсь. Хотя я и не могла подумать, что мне придется работать.

Вот опять. Почему не научилась думать прежде, чем говорить? Прозвучала моя фраза самонадеянно и имела совсем не тот смысл, который должен быть в нее вложен.

— Вы считаете, что красивая девушка может вести безбедное существование благодаря другим способам? — резко отозвался Воронцов. Создавалось ощущение, что он построил у себя в голове картину и любую мою реплику подгонял под нее. И как-то выходило это у него так ладно и логично, что можно диву даваться.

Завуалированный комплимент стал оскорблением. Спасибо, конечно, за то, что считаете меня красивой, господин Воронцов, но вы все равно индюк.

— Вы меня не так поняли, — мягко настояла я, не собираясь еще больше ухудшать мнение Воронцова о себе.

— Возможно. Раз не думали о работе, почему пошли на юридический?

— А вот об этом я мечтала с детства, — я мечтательно улыбнулась. — Всегда играла в тетю адвоката.

— Так что же изменилось? Почему вы так поменяли свое мнение? — он говорил спокойно, но казалось, что спокойствие это показательное, притворное, ненастоящее. Воронцова выдавал изменившийся стиль езды — он вдруг начал ускоряться гораздо резче, а перестраиваться из ряда в ряд рывками. Двигатель то и дело срывался на громкий рык, усладу для ушей.

Молчала, не зная, что мне стоит рассказывать, а что нет.

— Просто после того, как я закончила школу, для меня оказалась заготовлена другая судьба. И трудоустройство в нее заложено не было. Мне предстояло заниматься другими вещами.

— И какими же? — перебил начальник. — Такими, которыми вы занимаетесь сейчас?

Спрашивать какими «такими» не понадобилось. И так ведь ясно.

— Нет, — твердо заявила я. — Моим будущим был дом и возня с детьми.

Кажется, я сказала несколько не то, что ожидал услышать Воронцов. Он нахмурился и мельком посмотрел на меня, практически сразу же вернув взгляд к проезжей части.

— Объясните, — потребовал он. — Что вы имеете в виду?

Сдержала просящуюся на губы усмешку. Шаг вперед сделан. Мнение начальника обо мне несколько изменилось. Вот так постепенно и восстановлю себе репутацию. Уверена, скажи я ему, что Мишка — лошадь, а я не стриптизерша, не эскортница и (о Боже!) не охотница за богатыми мужчинами, он рассмеется и обзовет меня лгуньей. Еще и уволит до кучи.