Надейся (СИ)

Ветка с мстительной радостью подумала, что теперь точно запомнила все анатомические подробности обоих королей — в деталях, с прикидкой роста, веса и прочих габаритов. Подошла к Торину, забрала бокал с вином, и вернулась в свою купель — пониже. Залезла обратно в горячую воду, и расслабилась, попивая густой и действительно крепленый напиток.

Ветка пила и слушала ощущения в теле — там сладко тянуло, набухало что-то ниже пупка. По ногам поочередно будто бы пробегали то холодные, то горячие волны…

Такое было с ней уже три раза, и каждый Ветка отлично запомнила. Первый раз — с Азогом. Второй — когда короли ковали черные стрелы. И третий — когда она пробовала уснуть с Бардом на холодном горном склоне… вспоминая Эребор.

Ветка мысленно поздравила себя с шоковым излечением от фригидности и радостно вылезла навстречу Мэглину. Стараясь производить как можно меньше шума, схватила сапоги, собираясь надеть их за дверью… и вышла из купальни.

Как ей показалось, ни один король даже не повернул вслед головы.

Не смогли?..

========== Глава 30. Взаперти ==========

В коридоре тело снова прохватило холодом, и в свою комнату Ветка возвращалась крайне бодро, почти рысцой. Тяжесть в голове, температура и боль в перетренированных мышцах прошли, и, почти вбежав в покои, Ветка сразу же стянула промокший плащ, рубашку Трандуила, и скинула сапожки.

Мэглин зашел вслед за ней и одним пальцем набросил щеколду на место. Ветка глянула на него вопросительно.

— Тебе нужно одеться. А мне показалось, что в Эреборе не любят стучаться.

— Я тебе хочу сказать, что в Сумеречье тоже не особо любят, — сказала Ветка. — Надо пойти проведать Барда… Фили… поесть.

Голова немного шумела от бокала сладкого вина — туда вошло, наверное, пол-литра, не меньше. Но в купальне винцо пошло на ура.

— Я принес сюда мяса и хлеба, пока ты лечилась. Гномские женщины напекли сносных булок, — сказал Мэглин, присаживаясь к столу. — Вина мне тоже перепало. Вот.

— Ты знал, что они там пьяные?

— И знал, что они пьют достаточно давно, и, следовательно, вы друг другу уже не помешаете. Торин позволил эльфам осмотреть Эребор, и несколько лучников отошли в боковые галереи, и там, э-э, случайно нашли тщательно запечатанный погребок. Вина, получается, выдержки многих десятилетий — они и так-то были хороши, а теперь многие стали бесценными, если не скисли и не превратились в уксус. Есть и бутылки, и бочки. Торин выкатил по бочке гномам и эльфам. Владыки продегустировали по паре бутылок и затем перебрались в купальню, решив, что такие напитки достойны полного расслабления. Собственно, и то, и другое не лишнее после того, как они почти полтора суток махали молотами. А ведь Трандуил еще и вплетал в небесный металл заклинания.

Пока Мэглин говорил, Ветка растиралась досуха — чтобы тело покраснело и загорелось.

Завернувшись в тонкое полотно, она подошла к столику — увидела, что Мэглин ломает и ест булочку, и запивает ее вином. Налито было и ей.

— Я не так часто пью… но такое ощущение, что сейчас будет кстати, — и Ветка отпила. Потом потрогала булочку — еще теплая — и ощутила дичайший голод. Укусила два раза… ее повело в сон.

— Не падать, — проворчала девушка. — Надо идти навестить Барда…

— Он в целебном сне. Боли прошли — самое время и тебе отдохнуть. Я тоже устроюсь тут. Не хочу оставлять тебя одну — слышал некоторые разговоры наугрим… не стоит.

— Еще болит немного, мышцы тянет, — сказала Ветка, — и спина-а…

— Тогда ложись… я поправлю.

Ветка послушно растянулась лицом в простыню, стараясь избавиться от мысленного образа двух разморенных королей. Вот если бы хоть что-то позволило счесть увиденное забавным… почему, например, у Трандуила даже не покраснел нос?..

Его бы, да в человеческую шкуру, подумала Ветка. Так, для опыта. Чтобы потели подмышки, краснел от алкоголя нос, росли клочкастая борода и брюхо… хотя… нет-нет, лучше не надо.

Мэглин неловко скинул кафтан, так как одна рука оставалась плотно забинтованной и зафиксированной у тела, и сапоги; уселся поперек Ветки на ее ягодицы и здоровой рукой, чуткими сильными пальцами, начал ощупывать лопатки, позвонки, как будто перебирал мозаику или паззл.

— А скажи мне, пожалуйста…

— Хорошо-о-о!

— Не сомневаюсь, а скажи, ты училась когда-нибудь бегу? Искусству легкой стопы?

— Хорошо-о… А-а-а… Не-ет…

— Не продолжать?

— Продолжа-ай… пожалуйста… а-а…

— Что ж… убедительно просишь. А так?

— О-о… очень… еще… Мэглин…

— Назови мое имя еще раз.

— Мэ-эглин…

— Мне нравится… когда ты говоришь… так, — прошептал эльф.

Ветка расслабилась до последней клеточки своего тела; ей казалось теперь, что она кусок пластилина или горячего, размятого воска, в котором вообще нет ни единой косточки. Ощущения тела, осознанные в купальне, бродили по животу, груди, ногам с невероятной, всепроникающей силой — то жар, то холодок и мурашки; и расширение, как будто что-то рвалось наружу. Она раскинула руки в разные стороны, и тяжесть тела эльфа, сидящего у нее на бедрах, была невыносимо приятной. Только бы он не останавливался! Пусть этот массаж продлится еще…

— О-о-о…

— Ольва…