Надеюсь и люблю

Лайем старался не думать, чем закончится этот вечер, который с самого начала не складывался. Богу было угодно подвергнуть его испытанию, а заодно наслать на всех мороз: за последние полчаса температура понизилась на четыре градуса. В этом холоде, в кромешной тьме где-то прячется его девятилетний сын, малыш, на долю которого выпали испытания, которые по плечу только взрослому мужчине. Знает ли Брет, как опасно ходить по обледеневшим тротуарам в темноте? Ведь видимость почти нулевая, и водители могут не справиться с управлением.

Помнится, он не говорил с Бретом о такой опасности, и этот пробел в воспитании теперь не давал Лайему покоя.

Он то и дело поглядывал на термометр, установленный снаружи. Уже ниже нуля. А сын неизвестно где…

Хватит. Все обойдется. Он наверняка прячется где-нибудь в теплом и безопасном месте…

И думает о том, почему папа не сказал ему правду, а мама не узнала его.

– Держись, Бретти, – прошептал Лайем и с силой вцепился в руль. В темноте ничего нельзя было разглядеть. Мело так сильно, что «дворники» не справлялись.

Дорога была пуста, как и больничная стоянка, откуда он недавно отъехал. Лайем потратил драгоценные минуты, стараясь отыскать Брета в больнице, потому что не мог поверить в то, что мальчик решился на побег. А оказалось, что он, не обращая внимания на холод, бросился наутек.

Теперь Брет наверняка замерз, ведь он сбежал без пальто. В машине затрещал телефон. Лайем схватил трубку и не раздумывая выпалил:

– Нашли?

– Нет, – раздался в трубке встревоженный голос Джейси. – Но его ищут. Роза сидит дома у телефона. Я в больнице – на случай если он вернется. Я подумала…

– Знаю, дорогая. Давай не занимать телефон. Вдруг появятся какие-нибудь новости.

– Папа, мне очень жаль, – прошептала девочка.

– Ты не виновата, милая. Это моя вина, а не твоя. Я должен был сказать вам обоим правду. Поговорим об этом позже, ладно? Когда… найдем Брета.

– Да, хорошо.

Лайем повесил трубку и снова стал смотреть на дорогу. Как ни странно, это успокаивало – когда он сосредоточивал внимание на асфальтированном полотне, светофорах, обочине, ему было легче. Только это помогало ему удержаться в устойчивых рамках, избежать нервного срыва.

Отъехав от больницы на четверть мили, Лайем снизил скорость с восьми до пяти миль в час. За лобовым стеклом лежала темная лента дороги.

Мелочи. Детали.

Он всматривался в заснеженное поле, тянувшееся вдоль хайвея. Брет не стал бы перебегать дорогу, но вполне мог остановить незнакомую машину и попросить подбросить его в город.

Лайем постарался подавить внезапно возникший панический страх. Господи, сделай так, чтобы ему не пришло это в голову!

Судя по термометру, снаружи стало еще на градус холоднее. Лайем сосредоточился на мелочах: нога на педали газа, руки сжимают руль, глаза ощупывают обочину в поисках следов. Но вокруг лежало только белое покрывало нетронутого снега.

Далеко впереди справа виднелись конюшни, сараи и ярмарочные павильоны. Главный павильон был залит ярким светом и напоминал бурное море.

Как странно видеть огни посреди зимней ночи!

Надежда затеплилась в сердце Лайема. Эта ярмарка – любимое место Майк. Они с Бретом часто бывали здесь летом на выставках лошадей и бегах. Всего несколько месяцев назад Брет выиграл свою первую награду на соревнованиях.

Возле поворота Лайем притормозил. Испарина выступила у него на лбу, ладони стали влажными и холодными.

Любое промедление может оказаться смертельным. Ртутный столбик термометра продолжал ползти вниз. Лайем свернул с главной дороги и надавил на педаль. Машину сначала повело в сторону, но затем колеса выровнялись. Лайем согнулся над рулем, всматриваясь в темноту, так что едва не касался лбом стекла. На стоянке он резко затормозил и, не выключив мотора, выскочил из машины и бросился бежать по глубокому снегу.

– Брет! – крикнул он.

Его крик долетал до невидимых гор и эхом возвращался обратно, высокий и тонкий, как наледь на проруби.

– Брет! – Теперь он бежал по конюшне, заглядывая подряд во все стойла.

Он нашел сына в последнем; раньше здесь стояла лошадь, которую Майк представляла на городской выставке. Брет забился в дальний угол, сжался в комок и сосал указательный палец.

Никогда в жизни Лайем не чувствовал такого облегчения. Все, на что он был способен в этот момент, – это опуститься на колени и обнять сына.

– Как ты меня напугал, – прошептал он в изнеможении.

Брет отодвинулся от отца. Глаза и щеки у него покраснели от слез, голос дрожал.

– Я знал, что ты найдешь меня, папа. Я… – Он разрыдался, дрожа всем телом.

– Тихо, тихо, малыш, – ласково гладил его Лайем по спине.

– Па-па, о-на даже не обняла ме-ня.

– Прости, сынок. Я давно должен был сказать тебе правду.

– Она… не моя мама, да?

– Она твоя мама. Просто из-за того, что она упала с лошади, у нее в мозгу что-то повредилось, и она теперь не может вспомнить многие важные вещи.

– И… меня?

– И меня. И Джейси.

– Она вспомнила Джейси!

– Нет. Ей рассказали про Джейси, поэтому она догадалась, кто перед ней. Но на самом деле ее она тоже не помнит.