Надеюсь, она не узнает (СИ)

«Это всё. Больше ничего. Хорошего дня)» — попрощался я и вернулся к уборке.

Через некоторое время, вновь подойдя к телефону, я обнаружил, что Кир ответил:

«Видимо, ты пьян. Ладно, будешь в адеквате, пиши».

А я был трезвый. Возможно, трезвее, чем когда-либо.

38

Вера

Выпитое в пятницу во время Катиного дневного сна не прошло даром — у меня весь вечер разламывалась голова. В результате я не запомнила почти ничего из того, что мне, шипя и плюясь, как бешеный гусь, высказывал Кир, вернувшись с работы. Я включилась в эту ситуацию, только когда Катя, впечатлённая безобразным поведением папы, заревела белугой и полезла ко мне на ручки.

— Слушай, хватит воздух сотрясать, — поморщилась я, прижав дочку к себе. Кир наконец замолчал, видимо вспомнив, что мы с ним всё-таки тут не одни и не стоит скандалить при ребёнке. — Я устала как собака. Твои родители хоть с Катюшкой помогут, разгрузят меня немного.

— Я предлагал тебе отдать её в сад с полутора лет! — огрызнулся Кирилл, побагровев, и дочка моментально отреагировала, прибавив громкости плачу. Я только рукой махнула — чего дураку объяснять? — и вернулась в детскую. Усадила Катю на стульчик, дала карандаши и восковые мелки, альбом и стала вместе с ней рисовать всё, что мы увидели сегодня на утренней прогулке.

До замужества я работала воспитателем в детском саду, и меня никогда не радовали группы короткого дня, состоящие из детей до двух лет. Я считала, что отдавать ребёнка в детский сад лучше после двух, идеально — два с половиной-три года. Кому как хочется, конечно, — мне вот совсем не хотелось передавать Катю на руки чужим тётям. Осенью ей будет два с половиной — тогда и пойдём. И тогда же я, вероятнее всего, наконец вернусь на работу.

Всё это я много раз озвучивала Киру, но муж не воспринимал эту информацию, как бывало всегда, когда он не считал что-то важным. В одно ухо влетало, в другое вылетало, не задерживаясь в голове.

Кирилл присоединился к нам с Катей через полчаса, скорее всего перед этим уничтожив весь ужин, и я, поглядев на его сытое лицо, вздохнула и поинтересовалась:

— Посидишь с ней, пока я займусь посудой?

— Я уже всё загрузил в посудомойку, — огорошил меня Кир, садясь на кушетку. Ого. Обычно он тарелки на столе оставлял, и я быстро запихивала их в мойку перед тем, как идти мыть Катюшку. Опять решил подлизаться, что ли? — Послушай, Вер… Извини, я погорячился. Просто рассердился, что ты решила сбежать, ещё и к моим родителям.

— Если бы я «решила сбежать», как ты выразился, в другой город, было бы легче? — фыркнула я, и муж поморщился.

— Ладно тебе, не выпускай колючки. Просто скажи, что мне сделать, чтобы ты перестала сердиться?

Сердиться… Я бы не сказала, что сержусь на него. Разве на кучу говна сердишься, когда на неё случайно наступишь? Скорее, испытываешь раздражение и брезгливость, хочешь быстрее помыться. И в идеале выкинуть обувь.

Примерно то же самое я и ощущала последние полгода.

— Я не сержусь. Всего лишь хочу сменить обстановку. Что ты так переживаешь, не пойму? Твои родители живут недалеко отсюда, рядом с Костей. Он, если что, за мной присмотрит.

— Присмотрит, как же… — пробормотал Кир, и я внутренне усмехнулась, вспомнив, как муж просил друга прийти к нам в гости и выведать что-нибудь у меня. Трус Кирилл всё-таки. Как Милену трахать, так он смелый, а как откровенно поговорить…

Впрочем, чья бы корова мычала, Вера. Ты тоже не хочешь никаких откровенных разговоров, предпочитаешь спрятаться, уехать, лишь бы не признаваться, что формула «надеюсь, она не узнает» стала нерабочей ещё до того, как Кирилл впервые переспал с Миленой. Для него подобная новость, наверное, будет шоком. Бедняга!

— А ты ужинала? — вдруг спросил муж, и я перевела на него удивлённый взгляд. И от неожиданности выпалила:

— С каких пор тебя волнует, ужинала я или нет?

Кирилл нахмурился и, вновь побагровев, буркнул:

— Ты меня монстром, что ли, считаешь?

— Нет, — я пожала плечами. — Монстром — нет. Просто тебе не до меня было, последние полгода так точно.

Кир настолько резко побледнел, что я подумала: сейчас в обморок хлопнется. Но нет, устоял. Только бледность сменилась какой-то нездоровой зеленоватостью.

Наверное, как-то так выглядят люди, боящиеся высоты, стоя неподалёку от глубокой пропасти, которую нужно перешагнуть.

— Ты… к чему… про полгода? — выдохнул Кир, нервно поёрзав задницей по кушетке и впившись взглядом в моё лицо. Словно искал там ответ на свой панический вопрос.

— Да ни к чему, — хмыкнула я, не собираясь облегчать мужу задачу. Пусть сомневается, думает, мучается. Может ещё и с Костей проконсультироваться. — Просто так.

Молчал. А я думала: спросит, уточнит что-нибудь. В конце концов, признается… Неужели-таки я вынуждена буду заговорить о его связи с Миленой первой? Наверное, да. И Кирилл, самовлюблённое существо, считающее себя всегда правым и не виноватым ни в чём и никогда, будет всё отрицать до последнего.

Противно.