Надеюсь, она не узнает (СИ)

Так сложилось, что ни Вера, ни Кир, да и никто вообще, долгое время не знали, что моя мама бросила папу, а в каком-то смысле и меня, когда я был в девятом классе. Точнее, в то время мама начала изменять папе, он подозревал это, но терпел около года, так как надеялся, что она перестанет ходить налево и не уйдёт от него. Когда я возмужал достаточно для того, чтобы спросить отца, почему он повёл себя так сдержанно в ответ на измену, он ответил: «Слишком сильно любил эту женщину».

Настолько сильно, что полностью задушил чувство собственного достоинства. Но это уже мои соображения, а не его.

Если бы не папа, я бы ненавидел свою мать, но он постоянно твердил мне, что эта ситуация касается только их двоих, и что она ушла от него, а не от меня, и что я не должен её ни в чём обвинять. «Разлюбила. Бывает. Это жизнь», — говорил папа. И я на какое-то время смягчался. Да и мама действительно не совсем исчезла из моей жизни. После своего переезда к любовнику она продолжала со мной видеться, но, как правило, на нейтральной территории, чтобы лишний раз не пересекаться с папой, а я не видел маминого хахаля, которого ненавидел всей душой. А на мои дни рождения она приезжала к нам и вполне удачно отыгрывала роль прилежной мамы. Поэтому никто из друзей и не заподозрил, что в семье Вершининых настали перемены. Единственный, кто бывал у меня в гостях в обычные дни, это Кир, но он всегда был настолько невнимательной тупой табуреткой, что ни о чём не догадывался. Я рассказал ему всё лишь пару лет спустя.

Когда я учился на первом курсе, любовник мамы стал её новым мужем.

На свадьбу к ним я не пошёл из уважения к отцу. Он был против такого решения, даже говорил: «Это же твоя мама!», но я был непреклонен. Для меня было важнее поддержать отца, который продолжал любить эту женщину, и каждый новый её шаг убивал папину надежду на то, что они снова когда-нибудь будут вместе.

Весь день маминой свадьбы отец пролежал в кровати, говорил, что приболел, но я-то знал, как называется его недуг. Уж точно не простуда.

Чем больше я видел страдания папы, тем бессмысленней были его попытки оправдать мать. Не то чтобы я начинал её ненавидеть, но со временем мне всё меньше и меньше хотелось поддерживать с ней связь. И надо сказать, что такие взаимоотношения с тем, кто тебя родил, никогда не проходят бесследно.

Я помню, как влюбился в девочку в детском садике. Невинное детское чувство. А вот в школе я как будто и не влюблялся ни в кого. Дружил с Верой, но совсем не помню, чтобы кем-то заинтересовался хоть раз. По-моему, Вера даже спрашивала меня как-то, нравится ли мне наша одноклассница, в которую все пацаны были влюблены. А я вообще не понимал, что в ней находят другие.

С парнями я иногда обсуждал, кто мне нравится, но это было скорее от ума и чтобы они не подумали, будто я какой-то ущербный. Настоящего влечения я ни к кому не испытывал. А вот в старших классах у меня появился даже небольшой негатив по отношению к девушкам. И только годы спустя я смог связать в одну логическую цепочку уход мамы и эти женоненавистнические настроения, с которыми прожил около трёх лет.

В конце первого курса универа всё изменилось. Отчасти потому, что природа взяла своё. Отчасти повлияло стечение обстоятельств.

Весь первый курс я ходил в бассейн, потому что сколиоз не любит плавающих людей. Мне так сказали. Но просто плавать мне было скучно, и я стал заниматься с тренером, который параллельно со мной готовил людей к настоящим всероссийским соревнованиям. В итоге такая серьёзная нагрузка не только поправила мне спину, но и отсекла от моего тела всё лишнее (а я и не знал, что оно было), и добавила недостающее (о нём тоже не предполагал).

В результате я впервые в жизни начал замечать, что на меня обращают внимание девушки. А так как для меня это было непривычным явлением, то и реагировал я на это так, будто мне показалось. Эта моя отстранённость, как выяснилось позже, ещё сильнее привлекала противоположный пол.

Скромные девушки просто стреляли в меня глазками. Те, что посмелее, начали невзначай прикасаться ко мне во время разговора: то руку потрогает одна, то приобнимет другая, или коснётся плечом якобы случайно. А самая дерзкая девушка из параллельной группы как-то раз поймала меня в пустом коридоре и сказала прямо: «Я раньше и не замечала, какой ты секси! Я бы тебя трахнула!» После этих слов она засмеялась и потрогала мой пресс, засунув руку мне под футболку. Всё моё женоненавистничество исчезло вмиг, а голодное тело сказало: «Я не возражаю», и игриво улыбнулось девушке.

Так я лишился девственности и полюбил женщин.

Потому что не надо переносить говнистость характера своей матери на всех женщин мира. Не надо! Иначе много радостей жизни случится с другими людьми, а не с тобой.

О, да. Первые годы после того, как этот ящик похоти был открыт, мне хотелось получить всю радость мира, наверстать упущенное, попробовать секс с разными девушками. Но потом я стал ловить себя на мысли, что хотел бы более длительных отношений и чего-то посерьёзнее обычного перепихона. Но это оказалось уже сложнее.