Надежда

Нина побаивается незнакомых ребят и торопливо осматривает площадку. Брата нет. От нее не ускользают настойчивые навязчивые взгляды некоторых ребят. Она тащит меня за ограду. Я успокаиваю ее, еле поспеваю, но следую за ней. Стоим, опять слушаем разговоры.

— ...Вы же не станете делать то, что вам не нравится? Правда же?

— Логично.

— Значит, вам нравится сорить на площадке, семечки плевать на пол, грубить?..

Девчонки щебечут, делятся секретами, высказывают мнения.

— ...Танцуем, не разнимаем рук... с ума сойти можно от счастья...

— ...Юноши некрасивых девочек не замечают...

— ...Сознаюсь, если парень нравится, над ним не хочется подшучивать, его не станешь высмеивать...

— ...Без каблуков я не чувствую себя женщиной...

— ...Представляешь, наглость какая, — говорит одна, — она меня высмеяла за то, что я в туфлях с носками пришла! Не ходят теперь так в городе. А лучше заклеенными пластырем пятками светить? Ей только бы очернить. Сама хламида-монада!..

— ...Я же очень полная! — смущенно лопочет одна.

— Ну и что? В белом костюме ты больше выигрываешь, чем проигрываешь. Моложе, свежее выглядишь, — успокаивает ее другая девушка.

— ...Бессовестная мода — коленки показывать. В женщине должна быть тайна.

— Глупая! Тайна внутри, в душе. Не знаешь ты мужчин. Они красоту ценят, а не ум. Нарочно нам головы морочат. Городские девчонки правы.

— Вряд ли, враки это.

Остальные согласно кивают.

— ...Представляешь, купила Наташка себе великолепный коричневый бархатный костюмчик и изящную шляпку. Мы, конечно, все по очереди примеряем, представляем себя на институтском вечере. А тут Лариска из сорок шестой комнаты зашла. Ну, мы и ей предложили померить. Она тощая как доска гладильная. Ни спереди, ни сзади, как говорят у нас в деревне. Надела она костюмчик, поля шляпки на глаза надвинула — и мы ахнули! Загляденье, а не девчонка! Все-то ей к лицу и тютелька в тютельку! Наташка губы надула и забрала свои вещи. Всем давала носить костюм, а Лариске — нет. Говорила: «Она красивее меня в этом наряде...»

— ...Зинка познакомилась в прошлом году на таком же празднике и через неделю замуж вышла. Парень незатейливый, но надежный.

— И ты не теряйся...

— ...Ломаться будет... мне это надо?!..

— ...У нас эскорт лошадей, а в городе кавалькада машин...

Пробираемся дальше, выискивая знакомых. Мне хотелось увидеть Виктора. Год не видела! Ищу там, где стоят ребята со станции и приезжие. К нам подошли восьмиклассники из нашей школы. Все такие аккуратные неуверенные. Один с заговорщицким видом прошептал:

— Девчонки, потрясающая сенсация! У Шурки Кореневой с новеньким Вовкой Микусом любовь уже с Нового года! Возвестим об этом всему изумленному миру? Они за одной партой сидят и друг другу письма цифрами пишут.

— Как цифрами? Что за метод древней тайнописи?

— Не знаю. Наверное, алфавит пронумеровали.

— Примитивно. Неинтересно. Мы с Петькой зашифровываем письма, как разведчики, — весело поделилась Нина Лисунова и что-то зашептала на ухо моей подруге.

— О чем вы? — ревниво, даже немного обиженно заинтересовалась я.

Обе Нины, покраснев, отмахнулись.

К нам незаметно подошел Сережка Лобанов. Он явно смущался и делал безуспешные попытки вступить в разговор. Я решила ему помочь.

— Кого я вижу! Никак ты, Серега! Ух, как повзрослел, с тех пор как работать пошел! Сосредоточенный, даже важный стал. Ну, прямо парень экстра-класс! Возгордился, что ли? Знаться не хочешь? Неспроста это, — бесхитростно воскликнула я, с интересом оглядывая бывшего одноклассника. — Думала: без школы одичаешь до вящей беспредельности или шальным станешь, а ты ничего! Штабелями девочки вокруг тебя падают? Ты всем улыбаешься или выборочно?

Сережа не обиделся на мое незловредное зубоскальство и, обрадованный вниманием, поспешно улыбнулся, заскромничал, конфузливо покраснел и, стараясь не глядеть мне в глаза, вежливо пробормотал:

— Ты тоже симпатичная. И такие же милые ямочки на щеках.

И этим напомнил о своей беспросветной влюбленности. Конечно, он тут же осекся. В зеленых глазах притаились тревога и ожидание резких слов. Я пожалела его. И он сам повел разговор:

— Ты все так же получаешь живейшее удовольствие от чтения? Как прежде есть склонность к безмерному увлечению книгами? Ты же всегда под неослабным надзором матери! Как она тебя сюда отпустила? У меня к тебе уйма вопросов.

— Лучше расскажи, какими путями-дорогами опять в наших краях? Как ты здесь очутился, какими судьбами? Не отпирайся! Приспичило с кем-то повидаться? — спросила я, и в моих глазах полыхнуло бурное озорство.

— Мама здесь. Куда нам без отчего дома? Родные пенаты тянут к себе — с напускной взрослой торжественностью ответил Сережа.

— Где теперь обитаешь? — опять поинтересовалась я.

— Временно устроился в ремонтную мастерскую в деревне Крутогорье. По собственному усмотрению теперь жизнь строю. Сначала скакал от радости, обалдев от свободы, потом задумываться стал.

— И все-таки ты малость приморенный, — посочувствовала я парню.

— Сколько дорог исхожено! — вздохнул он не по-детски серьезно.