Надежда

– Ты уже взрослая, Паша, и наверняка спишь с мальчиками из общаги. Много их у тебя уже было, а? Может, все-таки выпьешь со своим папочкой? – Он сощурился, в его глазах появился нездоровый блеск.

Мне чуть не стало дурно, когда он сказал «папочка». Мгновенно ожили воспоминания из далекого детства, когда он меня купал и клал с собой в постель, а потом требовал целовать в губы «своего любимого папочку». Мне стало страшно и противно так, словно мне в руки сунули лягушку. Я бросила на него презрительный взгляд и, резко развернувшись, пошла в свою комнату.

– Ты смотри, какая она стала! – услышала я за спиной. – Строит из себя невинность! А саму перетр. хали все прыщавые студенты! Гнида! Аля, чего застыла?! Муж приехал, а она стоит, глазами хлопает, как жаба! Дай пожрать!

«Я тебя накормлю, гадина», – думала я, закрывшись в комнате и проглотив комок обиды.

Отчим пил в одиночестве, время от времени требуя от мамы подать ему поесть чего-нибудь горяченького. Мама грела, подавала, а он не притрагивался к пище. Было уже поздно, но отчим все никак не мог угомониться. Полетела на кафельный пол тарелка и разбилась вдребезги. Мама бросилась подбирать осколки, отчим толкнул ее ногой. Она упала, и осколок разрезал ей руку.

– Га-га-га!!! – раздался его ликующий пьяный хохот, который я так ненавидела.

Мама, словно рабыня, не подала виду, что ей больно, и, стоя на коленях, продолжала собирать осколки, а из ее раны на пол падали капельки крови. У меня внутри заклокотал вулкан, и я побежала в свою комнату. Повернув ключ в дверном замке, я натянула резиновые перчатки и достала таблетки. Трясясь от гнева, я доставала таблетку за таблеткой и раздавливала их в порошок. Ссыпав его в бумажный пакетик, я сняла перчатки и спрятала их в сумочку. После этого я устало и отрешенно села на диван, вдруг осознав, что не смогу подсыпать ему этот порошок. И это была не слабость. Я поняла, что мне не стоит опускаться до такой низости. К тому же я, хоть еще и не давала клятву Гиппократа, была не вправе лишать человека жизни, пусть даже такой презренной и ничтожной. Мое предназначение – спасать людей, а не убивать. Я пошла в туалет и, высыпав порошок в унитаз, смыла его водой. Довольно улыбаясь, я наблюдала за тем, как белый порошок растворился и умчался с потоком воды. «Не пускай в свое сердце жестокость, Паша», – повторила я слова мамы и решила действовать по-другому, ведь у меня был в запасе план «Б»…

На следующий день приехала в родительский дом моя бывшая соседка Валя, и я побежала к ней, горя желанием увидеть подругу детства.

Это была моя Валя и в то же время совсем другая. Она стала цветущей женщиной. Валя пополнела, но это лишь добавляло ей привлекательности.

– Пашка! – обрадовалась она. – Как я рада!

Мы обнялись, и Валя потащила меня в дом.

– Идем, я познакомлю тебя со своим мужем и сыном! – сказала она, и ее круглое, как у тети Даши, лицо осветилось материнской нежностью.

– Надо же! То, что ты вышла замуж, я знала, – сказала я, – но что у тебя есть ребенок, мама мне не говорила.

– А она и не знала. Моему сынуле только месяц!

Ее муж Николай оказался мужчиной приятной внешности, правда, с небольшим животиком. Он сидел с довольным видом, покачивая коляску с младенцем.

– Вот, смотри, какие мы! – Валя подвела меня к коляске и отвернула уголок одеяльца, показывая маленькое розовое личико. – Нас зовут Саша.

– Боже мой, он такой крохотный! – тихо сказала я. – И такой хорошенький!

– Ну, давай, рассказывай, как ты? – Валя увлекла меня в свою комнату, и мы долго с ней болтали.

Я рассказала вкратце о знакомстве с Юрой и о том, что хочу забрать маму.

– Правильно сделаешь, если увезешь ее отсюда. Маму твою надо лечить. Моя мать говорила, что у вашего дома постоянно стоит скорая, словно приписана к нему. Да еще этот дурак совсем сошел с ума. Бухает беспробудно… Да что я тебе рассказываю? Ты сама все знаешь.

Мы все никак не могли наговориться. Валя задала мне вопрос, который явно мучил ее:

– Паш, а ты вот так, – она кивнула на мой сарафан, – до сих пор одеваешься?

– Нет, – рассмеялась я. – Это все домашний маскарад.

– А-а-а, – понимающе протянула Валя. – Ты умница, Паша.

– Сама знаю, – улыбнулась я ей.

…Вскоре я поняла, что не выдержу целое лето в таком аду, и решила поговорить с мамой, когда мы остались дома одни.

– Мамуль, ты застраховала дом, как я тебя попросила? – спросила я.

– Ну да, застраховала. Но зачем, я так и не поняла.

– Отчим курит везде, даже в постели. Если бы, не дай бог, случился пожар, где бы ты тогда жила, а?

– И то верно, – легко согласилась мама, не заподозрив никакого тайного умысла.

– А так мне было спокойнее. Хорошо, что этого не произошло. Кстати, я никак не пойму, он работает или нет?

– А! – Мама махнула рукой. – Какой он теперь работник? Куда и подевалась его предприимчивость! То деньги из воздуха делал, а теперь так, зарабатывает от случая к случаю. Даже то, что под ногами лежит, не поднимет.

– И на что же вы жили? И как?

– Как придется. Все пьянство проклятое. От него наши беды.