Надежда для монстра (СИ)

Боль. Ладно, душевную переживем как-нибудь, но вот физическая. Голова раскалывалась, а во всём теле была неприятная тяжесть, молчу про пустыню в своем рту. Обычное похмелье, которое нужно будет терпеть на протяжении всего последующего дня. Укутываюсь посильнее в одеяло, чтобы хотя бы ещё на час погрузиться в сон. Но потом идёт медленная загрузка осознания, что это не квартира Шери. Медленно убираю одеяло со своих глаз, и моему взору открывается вид на шкаф-купе стального оттенка. Точно не квартира моей подруге. Следующая проверка. Заглядываю под одеяло, проверяя наличие одежды. Одни лишь трусики. Прекрасно. Хочется остаться вот так под одеялом и не встречаться лицом к лицу с хозяином апартаментов. Но надо уверенно встречать противника, поэтому вылезаю из своего убежища и потом желаю вернуться обратно. Пара серо-голубых глаз смотрят на меня холодно и отрешенно. Сглатываю, стараясь быстро взять себя в руки и придать своему помятому виду уверенности и безразличия.

— Доброе утро, Александра, — молчи, прошу. Ничего не говори мне. Покажи мне, что ты всё тот же монстр, которого я должна ненавидеть.

— Доброе, Райден, — сажусь поудобнее, прикрывая грудь одеялом. Нельзя сейчас нарушать зрительный контакт. Нельзя показывать ему свой страх.

— Пятнадцать пропущенных от твоей подруги, двадцать семь смс от меня, — он показывает мне мой же телефон, который должен был служить оружием мести для него, а не для Шери. Уверена, что меня ждёт выговор от неё.

— Ну, тебя я уже не должна волновать, — так, стоять, голос, не дрожать! Соберись, тряпка. — Удивительно, что ты так спокойно смотришь мне в глаза.

— А мне чего-то нужно стесняться?

— Прости, забыла, что для тебя убийство ничего не значит и совершенно обычное дело, — нервно улыбаюсь, безнадежно пытаясь собрать крупицы своего разума во что-то приличное. Не получается. — Было бы легче, если бы ты признался во всём.

— Ты хочешь знать как он умер? — мне этого хватает, чтобы убедиться в том, что именно Райден убил моего отца. Какая-то часть меня всё же надеялась на то, что это не он, но сейчас она полностью против него. — Да, Алекс, ты была права. Но, пойми, что его смерть была ожидаемой. Я не прощаю долги.

— Когда он умер? — чувствую, что по моим щекам текут слезы, но я продолжаю смотреть в глаза убийце.

— Той ночью была его кровь, — он встает, желая подойти ко мне ближе, но я останавливаю его, подняв руку в воздух.

— И ты… ты смотрел мне спокойно в глаза. Умолял меня остаться… — я хватаюсь за свою голову, пытаясь осознать всё, что происходило со мной за последние несколько месяцев. Но я делаю глубокий вдох, вставая с кровати. Плевать на почти полное отсутствие одежды. — Я поверила тебе! Я поверила, что ты можешь измениться! Ты даже не представляешь, насколько я хотела тебя вытащить из всей этой грязи, в которой ты увяз! Всё, что ты говорил было ложью, Райден?

— Алекс, я был честен с тобой. Всегда. Во Франции я сорвался, — он делает пару шагов мне навстречу, но останавливается, видя, как я пячусь от него назад. — Ты прижала меня. И у меня сразу же сработала защита, то есть нападение. Понимаю, что это не оправдывает моего поступка. И я буду вечно перед тобой в долгу.

— Мне это не нужно. Мне нужен мой отец!

— Он предал тебя! — когда он повышает голос, я вздрагиваю и уже ищу пути побега. Райден это видит и продолжает более спокойно. — Он бросил тебя, сделал тебя разменной монетой в нашем с ним деле. И ты его защищаешь? Ты всё ещё любишь его?

— Конечно, он всегда будет моим отцом, которого я буду любить. Тебе этого не понять, Каст, — я смотрю на кресло, которое стало пристанищем моей одежды. Смотрю на мужчину, а затем начинаю одеваться. — Ты лишь способен забирать, но не отдавать взамен. Убивать, но не спасать. Ты живешь в темном мире, где нет места солнцу. И, знаешь, Райден, я теперь не собираюсь давать тебе надежду, чтобы ты увидел это солнце у себя в мирке. Я не собираюсь больше любить тебя. Ты мне противен.

Прохожу мимо него, стараясь остановить слёзы и показать своё отвращение к этому человеку. Трудно описать всё, что я сейчас испытываю. Я просто не нахожу подходящих слов. Больше неприязнь, чем ненависть. Наверное, всё же есть внутри меня наивная надежда на то, что он исправится. Какая глупость, боже. Сколько бы я не рассуждала на эту тему — никогда нет точного ответа. Он всегда у меня меняется. Какие-то теплые чувства не дают полностью охладеть к этому человеку. А он, кажется, не понимает, что вся моя вера в него может умереть. Он продолжает делать мне больно. Впервые один человек приносит мне столько страданий. Моральных.

— Алекс, — он пытается меня остановить, взяв меня за руку, но я поворачиваюсь к нему и награждаю пощечиной, вкладывая в неё всю свою силу.

— Не трогай меня, не произноси моё имя и не приближайся ко мне больше, — сквозь стиснутые зубы произношу я, а потом освобождаю свою руку и ухожу из комнаты.