Надежда Дурова

Интересно то, что этот отпуск Дуровой совпадает с рождественскими каникулами в Императорском военно-сиротском доме (с 24 декабря по 10 января), когда кадетов отпускали к родителям или к родственникам, живущим в столице. Как известно, брат А.В. Дурова Николай жил в Петербурге в доме Кузьминой, расположенном на Сенной площади.

О том, что она была в гостях у своего дяди, Надежда Андреевна в книге написала. Однако она отнесла этот визит к какому-то своему мифическому отпуску в 1816 году, о котором в ее формулярном списке ничего не сообщается. Зато время для того, чтобы рассмотреть дом и картину, открывающуюся из его окон, у нее было:

«Петербург. Я приехала прямо к дяде на квартиру; он все на той же и все также доволен ею – смешной вкус у дядюшки! Квартира его на Сенной площади, и он говорит, что имеет всегда перед глазами самую живую и разнообразную картину. Вчера он подвел меня к окну: посмотри, Александр, не правда ли, что зрелище живописное?… Слава Богу, что дядюшка не сказал – прекрасное! Тогда я не могла б, не солгавши, согласиться; но теперь совесть моя покойна; я отвечала: „Да, вид картинный!“ – прибавя мысленно: „только что картина фламандской школы…“ Не понимаю, как можно находить хорошим что-либо неприятное для глаз! Что занимательного смотреть на толпу крестьян, неуклюжих, грубых, дурно одетых, окруженных телегами, дегтем, рогожами и тому подобными гадостями! Вот картина, всегда разнообразная, которою дядя мой любуется уже девять лет кряду»[83].

Сенная площадь получила свое название от Сенного рынка, располагавшегося на ней в начале XIX века. Крестьяне из пригородных деревень торговали здесь сеном, овсом, хомутами, колесами, кожей, колымажной мазью, подковами и другими предметами для упряжек и упряжных лошадей. Похоже, корнет Александров не только из окна дядиной квартиры рассматривал это торжище и все «гадости», продававшиеся на нем. Зимой 1810–1811 годов во время ежедневных прогулок по городу Надежда Андреевна, наверное, часто проходила между рыночными рядами, придерживая одной рукой, чтобы не испачкать, полы широкой офицерской шинели с пелериной и бобровым воротником, а другой – сжимая ладошку своего девятилетнего сына, кадета малолетнего возраста Императорского военно-сиротского дома.

Об их последующих отношениях, которые Дуровой, судя по всему, приходилось тщательно скрывать, сохранилось лишь два свидетельства.

Одно относится к жизни ее семьи в Сарапуле с 1821 по 1831 год. Первый биограф «кавалерист-девицы» Н.Н. Блинов написал, что Иван Васильевич Чернов просил у матери благословения на брак и получил его, обратившись к ней официально: «Ваше благородие господин штабс-ротмистр». При этом Блинов ссылался на младшего брата Дуровой Василия Андреевича как на источник информации[84]. Но В.А. Дуров не оставил никаких писем и мемуаров. Лично Блинов с ним не встречался, он приехал в Сарапул, когда Дуровы давно покинули этот город. Поэтому, скорее всего, он изложил в статье лишь одну из множества легенд, которые жители Сарапула сочиняли о своей знаменитой землячке.

Толчком для создания легенды могло послужить реальное событие. Может быть, Чернов появлялся в доме Дуровых, но никому из их сарапульских знакомых представлен не был. Может быть, он жил недалеко от Сарапула, встречался с матерью где-то на «нейтральной территории», и там их случайно увидели.

Однако сам факт обращения за благословением на брак говорит о глубоком сыновнем почтении, об уважении к традициям, которые в данном случае проявил Иван Васильевич Чернов. Вероятно, он всегда был связан с семьёй Дуровых какими-то прочными, но невидимыми для посторонних узами.

Не секрет, что у великих женщин отношения с их взрослыми детьми порой складывались непросто. Императрица Екатерина II не хотела передавать российский престол сыну Павлу, считая его неспособным к управлению государством. Её соратница княгиня Екатерина Романовна Дашкова тоже пережила жестокое разочарование в своём горячо любимом первенце.

Князь Павел Михайлович Дашков (1763–1807) как раз и совершил такой поступок: уехав по делам службы в Киев, он в возрасте 25 лет женился там на дочери чиновника таможни Анне Семёновне Алферовой. Дашков даже вовремя не известил мать о дне свадьбы. Княгиня узнала о женитьбе сына случайно, от чужих людей.