Надежда Дурова

Для лучших представителей российского дворянства иного выбора, чем служба в императорской армии, в тот период не существовало. Надежда Андреевна тонко передала это общее настроение в своей книге. Она поэтически описала отцовскую саблю, которая висела в ее комнате на стене и в лучах восходящего солнца ей «казалась горящею». Холодное оружие издревле считалось символом военных занятий благородного сословия, и Дурова перед побегом из дома отца берет в руки саблю, целует клинок и дает слово носить оружие с честью, прославить его в бою. Таким образом «кавалерист-девица» как бы вступает в русло многовековой сословной традиции. Это – одно из целого ряда объяснений ее необычного поступка, которые она предлагает читателям. Его можно назвать патриотическим.

Другое объяснение – чисто психологическое. Испытания войны: смертельная опасность, трудности и лишения боевых походов – ничуть не пугают героиню. Наоборот, ей всегда хотелось проверить себя, свой характер, свою волю в экстремальных обстоятельствах.

«С каждым днем я делалась смелее и предприимчивее и, исключая гнева матери моей, ничего в свете не страшилась. Мне казалось весьма странным, что сверстницы мои боялись оставаться одни в темноте; я, напротив, готова была в глубокую полночь идти на кладбище, в лес, в пустой дом, в пещеру, в подземелье. Одним словом, не было места, куда б я не пошла ночью так же смело, как и днем; хотя мне так же, как и другим детям, были рассказываемы повести о духах, мертвецах, леших, разбойниках и русалках, щекочущих людей насмерть; хотя я от всего сердца верила этому вздору, но нисколько, однако ж, ничего этого не боялась; напротив, я жаждала опасностей, желала бы быть окруженною ими, искала бы их, если б имела хотя малейшую свободу…»[89]

Но, пожалуй, самое важное из объяснений относится к разряду социальных. Упомянув о «гусарском детстве» и мифическом «фланговом гусаре Астахове», о своем интересе к оружию и «неодолимом влечении к лошадям», о любви к отцу, который всегда мечтал о наследнике сыне и сожалел, что его первенец – не мальчик, а девочка, Дурова дает резко негативную оценку положения женщины в обществе конца XVIII – начала XIX века. Причем вкладывает ее в уста своей матери: «Она говорила при мне в самых обидных выражениях о судьбе этого пола; женщина, по ее мнению, должна родиться, жить и умереть в рабстве; что вечная неволя, тягостная зависимость и всякого рода угнетение есть ее доля от колыбели до могилы; что она исполнена слабости, лишена всех совершенств и не способна ни к чему; что, одним словом, женщина самое несчастное, самое ничтожное и самое презренное творение в свете…»[90]

Без сомнения, Надежда Андреевна вполне отдавала себе отчёт в том, что её деяние очень похоже на бунт – дерзкое выступление одиночки против обычаев, нравов и предрассудков современного ей общества, против той системы общественных ценностей, где женщине отведена только одна роль – полное подчинение чужой воле и только одно место деятельности – в доме её хозяина-мужчины. Однако сформулировать эту мысль чётко и прямо в своём произведении она не решилась, а прибегла к иносказанию и персонифицировала зло.

Как ни странно, носителем общественных предрассудков Дурова сделала… свою мать. Этот персонаж по отношению к героине книги явно выступает отрицательным. Он диаметрально противоположен другому персонажу – отцу, который обрисован самыми яркими, радужными красками и представляет собой настоящий идеал человека и мужчины. У него, по словам автора, есть только один недостаток – он неравнодушен к женской красоте и чрезмерно влюбчив: меняет молодых любовниц как перчатки.

Отец любит дочь. Он учит её ездить верхом, рассказывает о своей боевой молодости и военной службе, дарит верховую лошадь. Мать не любит дочь. Она жестоко наказывает её за малейшие проступки, заставляет с утра до вечера заниматься шитьём, вышиванием и плетением кружев, никуда не отпускает из дома и ведёт бесконечные беседы о том, как тяжело быть женщиной. Однако эти обычные воспитательные приёмы дают совершенно необычный результат.

«…Угнетение (матери. – А. Б.) дало зрелость уму моему. Я твёрдо приняла намерение свергнуть тягостное иго, – пишет Надежда Андреевна. – Мать моя, угнетённая горестью, теперь ещё более ужасными красками описывала участь женщин. Воинственный жар с неимоверной силою запылал в душе моей; мечты зароились в уме, и я деятельно зачала изыскивать способы произвесть в действие прежнее намерение своё…»[91]

Здесь судьба преподнесла «кавалерист-девице» подарок: «В город наш пришёл полк казаков для усмирения беспрерывного воровства и смертоубийств, производимых татарами». Когда это случилось, Дурова в своей книге не указывает. Но, судя по архивным документам, Донской казачий майора Балабина 2-го полк прибыл в Сарапул в конце 1802 года. Целью его пребывания было «истребление всякого рода разбоев, воровства и грабежей, сохранение казённых лесов от самовольных порубок и пожогов, поимка всякого рода дезертиров и препровождение по Сибирскому тракту колодников…»[92]