Надежда гардемарина

Он раздраженно ответил:

– Чужие владения меня не интересуют. Только свои.

– Вы просто боитесь.

Даже при лунном свете было заметно, как он покраснел:

– Я не трус.

– Я этого не сказал. – На самом деле именно так я и думал. – Положитесь на меня, Дерек.

– Что вы надумали?

– Просто поговорить с ними, только не называйте своего имени.

Впереди показались ворота, а за ними – грязная сельская дорога, исчезающая в густом лесу. На деревянной вывеске было написано: «Плантация Брэнстеда».

– Притормозите. Остановимся здесь.

Он неохотно свернул:

– Мистер Сифорт, я чувствую себя, как богач, просящий милостыню.

– Здесь такие обычаи. Вперед.

Около мили мы ехали лесом. Затем появились поля, окаймленные зарослями.

Дорога стала прямее и шла вдоль поля. Проехав еще мили две и ничего не увидев, я уже стал сомневаться, доберемся ли мы до какого-нибудь дома, но тут перед нами внезапно возник комплекс строений, стоявших вдоль широкой круговой дороги. Амбары, силосные ямы. Вертолетная стоянка. Подсобные помещения. А в центре – большой дом из дерева и камня.

Мы вылезли из машины размяться. К нам вышел приземистый мужчина в рабочей одежде:

– Что вам, ребята?

– Мы туристы, – пояснил я.

– Дом для гостей там, – Он махнул в сторону простого, но добротного чистенького строения. – Гости едят вместе с нами в главном доме. Ужин в семь.

– Большое спасибо, – поблагодарил я.

– Добро пожаловать, – бросил он уже на ходу, даже не обернувшись.

Мы отнесли багаж в дом для гостей. Вдоль одной стены в ряд стояли кровати, на другой висели крючки и полки. За углом находилась ванная. Обстановка напоминала кубрик. Здесь тоже негде было уединиться.

– Ему на нас наплевать. Он даже ни о чем не спросил, – не без удивления заметил Дерек.

– Разве вам неизвестно, как путешествуют в дальних краях?

– Мой отец родом отсюда, а я – нет.

– Тогда почитайте головидные путеводители, турист.

Я открыл сумку.

Дерек рылся в своей одежде.

– Я не турист, – сказал он дрожащим голосом. – Здесь мой дом. Земля никогда не была им.

– Я знаю, Дерек. – Впредь надо быть с ним поосторожней.

Мы искупались и переоделись. В голубых форменных брюках и белой рубашке я ничем не отличался от обычного гражданского человека. Около семи мы направились по дороге вдоль пшеничного поля к большому дому и, подойдя к деревянным ступенькам, услышали громкие голоса и ласкающий слух звон посуды.

Дерек заволновался и оробел. Я постучал.

– Входите, – Перед нами стоял человек лет тридцати, довольно полный для своего возраста и уже начавший лысеть. – Я Хармон Брэнстед. – Он отошел в сторону, пропуская нас. Прихожая была в деревенском стиле, но удобная, с хорошей прочной мебелью.

– Ник, э-э, Рогов, сэр.

Дерек удивленно посмотрел на меня. Я попросил про себя прощения у Господа Бога за то, что назвал имя казненного мной моряка, и торопливо добавил:

– А это мой друг Дерек. Мы моряки.

– С местного корабля?

– С «Гибернии», сэр. Это межзвездный корабль.

– Как же, слышали про «Гибернию». Это для нас событие. – Он протянул руку. – Добро пожаловать на плантацию Брэнстеда. Как долго вы здесь пробудете?

– Всего одну ночь. Утром уедем.

– Хорошо. Поужинайте с нами.

Мы были единственными гостями. Деревянный стол, хотя и длинный, казался очень уютным. Вместе с нами сидели сам плантатор с женой и детьми и два управляющих. Еду подавали на больших блюдах – все домашнего приготовления.

– Вы сами все это построили, сэр? – поинтересовался Дерек, оглядывая оштукатуренные стены и удобную мебель.

– Нет, это мой дед, – ответил Брэнстед. – А я обработал еще десять тысяч акров целины и добавил несколько построек.

– Подумать только, – заметил я.

– Наша ферма четвертая по величине на Восточном континенте, – с гордостью заявил хозяин. – Самая большая – это ферма Хоупвэла, потом Кэрр, Трифорт, а затем мы. – Брэнстед передал кукурузу со сливками мальчику лет девяти, старшему сыну. – Вот расплачусь за технику и примусь за обработку новых земель. Чем черт не шутит. Может быть, к тому времени, когда я передам плантацию Джеренсу, она станет самой большой. – Он ласково посмотрел на сына.

– Я думал, плантации становятся не больше, а меньше, по мере того как их делят между детьми, – сказал Дерек.

– Делят? О Господи, нет! У нас закон первородства. Все переходит к первенцу. – Брэнстед кивнул в сторону младших детей. – Конечно, родители стараются обеспечивать всех, но землю не делят. Так уж у нас заведено.

– А большая у вас плантация? – полюбопытствовал я.

– Всего триста тридцать тысяч акров, но мы расширяемся. Еще семьдесят пять тысяч, и мы переплюнем Трифорта. У Хоупвэла восемьсот тысяч акров. – Последовала пауза, – У Кэрра семьсот. Но Кэрры теперь не в счет, потому что не управляют фермой.

Я положил себе еще кукурузы и небрежно спросил:

– А кто такой Кэрр?

– Один из соседей. Сначала участок принадлежал старому Уинстону. И мы все думали, что после его смерти дела у них пойдут неважно, но должен признать, что Пламвел вполне справляется, хотя и поговаривают, что… – Он осекся.

Дерек ковырял ложкой в тарелке.

Брэнстед откинулся на стуле:

– Значит, вы, ребята, из Военно-Космического Флота?

– Да, сэр.