Надежда гардемарина

— Но при этом возникает дилемма поддержания новых сложных технологий. Колонии нуждаются в самых лучших и одаренных из нас, и в то же время новые отрасли промышленности, возникшие после открытия синтеза, требуют огромного количества высококвалифицированных рабочих.

Между тем общество пришло к выводу, что всеобщее обязательное образование не оправдало себя. Добровольное обучение дает лучшие результаты, правда для меньшего количества людей. К сожалению, большая часть населения в настоящее время имеет образование худшее, чем двести лет назад. Некоторые, например низы нашего городского населения, не получили вообще никакого образования и не способны ни к какой работе, — Ибн Сауд, глянув в нашу сторону, виновато улыбнулся. — И нигде нехватка квалифицированного персонала не сказывается так, как в армии. Офицерскому сословию, отобранному из образованного технократического меньшинства, предстоят волнующие исследования галактики, что весьма престижно.

Я машинально кивнул.

— Но военный флот, как и армия в целом, пополняется в силу необходимости за счет не получивших надлежащего образования низов. В результате мы имеем великолепные звездные корабли, являющиеся вершинами технологии, с авторитарной системой управления, которая мало чем отличается от той, что была в восемнадцатом веке. Мы даже вернулись к телесным наказаниям, по крайней мере для младших офицеров, и это поддерживается системой строгой иерархии.

Думаю, накапливаемый опыт каким-то образом поможет человечеству стать другим. Но до тех пор сменится не одно поколение. И с каждым поколением будет все лучше и лучше. Достаточно осознать, что Господь всегда с нами, и спасение цивилизации с помощью двигателей синтеза станет понятным. Нам суждено вершить дела еще более великие, колонизовать галактику, мы располагаем для этого необходимыми средствами, и все зависит от нас самих.

Ибн Сауд под громкие аплодисменты сел на свое место. Аманда, директор по образованию, поблагодарила его за лекцию, а зрителей за внимание. Когда все стали расходиться, я поймал ее взгляд и улыбку, и на душе стало светлее.

В тот вечер за ужином я наблюдал, как за соседним столиком она дразнит Вакса. Он, кажется, не имел ничего против. Со мной за столиком сидели Йоринда Винсент, глава пассажирского совета, Йохан Шпигель и миссис Донхаузер. Они горячо обсуждали проблемы совета. В их компании я чувствовал себя неловко.

После ужина, до следующего полудня, я был свободен, но спать не хотелось. Я лег не раздеваясь и попытался читать. Тут явился Вакс и включил свой головид. Загрохотала музыка. Мой недовольный взгляд он проигнорировал. Потом появился счастливо улыбающийся Сэнди. Он сидел за одним столиком с девушкой его возраста.

Вакс спросил, не поднимаясь с кровати:

— Собираешься трахнуть ее, Уилски?

Улыбка сбежала с лица Сэнди.

— Не будем говорить о ней. — Ответ прозвучал почти вызывающе.

— У нее неплохо получится. Если не хочешь, давай я поговорю с ней на эту тему.

— Прекрати, Вакс, — не выдержал я.

— А что особенного? — стал оправдываться Хольцер. — Я просто так сказал.

— Прекрати, говорю тебе.

Вакс, ухмыляясь, сдался.

Через полчаса я почувствовал, что читаю одно и то же и все слова проходят мимо. Я поднялся.

— А ну пошли, Вакс.

Я вышел в коридор. Через минуту появился и он. Я направился к лестнице.

— Куда мы?

Я, не обращая на него никакого внимания, спустился по лестнице на, второй уровень, оставив ему право идти за мной или остаться. Он пошел. Я направился вдоль по коридору к спортивному залу, открыл люк. В зале никого не было.

Вакс стоял в проеме.

— Что ты делаешь?

Я снял китель, аккуратно сложил его на коня и взялся за галстук.

— Сифорт… мистер Сифорт, какого черта? — Он стоял, прислонившись к дверному косяку.

— Заходи и закрой люк. Это приказ. — Я снял рубашку, положил поверх кителя. Вакс неторопливо кивнул и захлопнул люк. Я выложил все содержимое карманов.

— Что случилось, мистер Сифорт?

— Лучше приготовься, Вакс.

— К чему?

— Нам надо решить все до конца, раз и навсегда.

— Ведь между нами договор. Разве вы не помните?

— Плевал я на договор. — Я затянул шнурок.

— Почему? — Похоже, он не собирался раздеваться.

— Я не терплю тебя. — Я бесстрашно подошел к нему, схватил за ворот. — Как хочешь, Вакс. Форма твоя. А я могу ее испачкать.

Он неохотно расстегнул китель. Я встал в позицию карате: на цыпочках, весь внимание. Вакс отступил, покачал головой:

— Сейчас не время драться. Ник. Сам знаешь, какое положение на корабле.

— Драться буду я. А ты просто стой.

— Не надо, Ник. — Ведь командир погиб!

Я ударил его. Ему это явно не понравилось, он занял оборонительную позицию. Мы кругами ходили друг перед другом.

— Сначала скажи мне, чего ты хочешь. Ник. — Он отступил назад, разжав кулаки.

— Чего хочу? — Голос мой дрожал от ненависти, — ты зверь, Хольцер, животное. Глумишься над ребятами. Причиняешь им боль. — Я так и стоял с поднятыми руками, готовый к драке. — Ни разу не видел, чтобы ты сделал что-нибудь доброе. Со своими обязанностями ты неплохо справляешься, но большей сволочи, чем ты, я в жизни не видел!