Надежда и Вера

Вера и Надежда — дочери-близнецы кандидата в мэры Павла Смагина — являют собой две абсолютные противоположности. Вера – любительница развлечений, дочь века сего, Надежда — образец девства и чистоты. Вера тусуется по клубам, подыскивая себе новых любовников, Надежда проводит большую часть времени в монастыре, встречая непонимание со стороны любимых сестры и отца.

Другой претендент на пост мэра, Максим Лубянский, видя, что в предвыборной гонке лидирует Смагин, решает испортить репутацию своему конкуренту. Глава его избирательного штаба политтехнолог Илья Гусман хочет в качестве рычагов использовать дочерей Смагина. Для этого он подсылает в монастырь Надежды уголовницу, а Веру планирует подставить с помощью нового бой-френда…

Александр Касьянович Горшков НАДЕЖДА И ВЕРА повесть

Едино просих от Господа, то взыщу:

еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего,

зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его.

Псалом 26

Чем ночь темней, тем ярче звезды,

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

А. Н. Майков

1.

Разговор не клеился. Павел Степанович Смагин — глава семейства — сидел за столом, тупо уставившись в чашку с остывшим чаем и механически помешивая ложечкой давно растворившийся сахар. Если бы кто увидел его в эту минуту, никто бы не узнал, не поверил, что это был он, а не кто-то другой: растерянный, обескураженный, даже испуганный. От прежнего Смагина, которого боялись все — и друзья, и враги: решительного, жесткого, расчетливого, готового к любому риску, любому тактическому маневру — не осталось ничего. Он сидел в своем любимом кресле — с высокой спинкой, больше напоминавшем царский трон, низко опустив голову, ссутулившись, не оставив и следа от своей богатырской осанки, внушавшей невольное уважение всем, кто видел этого недюжинного человека.

— Прекрати, на нервы действует, — Любовь Петровна — жена Смагина — забрала у него чайную ложку, не выдержав ее нескончаемое скольжение по фарфору.

— Прекратил бы, да не прекращается, — тяжело вздохнул Павел Степанович, еще ниже опустив голову и тупо глядя на остывший чай.

— И успокойся, противно смотреть на такого.

Любовь Петровна забрала у него и чашку, поставив перед ним новую — уже с горячим чаем, издававшим аромат неведомых экзотических трав.

— Попей и успокойся, это твой любимый чай. Заканчивай хандрить, не забывай, что ты не один, у тебя целая команда, ей нужен лидер, а не нытик. Нашел, о чем горевать. Не было бы беды большей. Наши дочери — не детишки в коротких штанишках или платьицах с юбочками, а взрослые девицы. У каждой уже своя жизнь. Пора с этим смириться и принять, как неизбежный факт.

— А я понимаю. И принимаю, — Павел Степанович глотнул ароматный чай и впрямь немного успокоился. — Все понимаю, кроме одного: каким образом из одной утробы матери могут появиться две очаровательные дочурки, из которых вырастут две прямые противоположности. Две дочурки, два чуда, вскормленные молоком одной матери, слышавшие одни колыбельные песни, получившие блестящее воспитание и образование, обеспеченные на всю оставшуюся жизнь любящими их родителями… Как из этих милых двойняшек выросли два абсолютно разных человека? Вот объясни мне, как? Ты ведь все знаешь, у тебя на все вопросы есть готовые ответы.

Он вопросительно взглянул на жену, снова начав звенеть ложкой, помешивая чай.

— Прекрати, я сказала!

Любовь Петровна, не сдержавшись, уже вырвала у него ложку и кинула ее на стол.

— Прости, милый, — сразу успокоившись, она ласково погладила мужа по руке. — Я тоже многого не могу понять, на это нужно время. Терпение и время. Давай запасемся им — и будем ждать. Ну и что с того, что Надька собралась в монастырь? Не в тюрьму же?

— Уж лучше бы в тюрьму, — Павел Степанович ответил на ласку жены такой же лаской. — Это, по крайней мере, понятно всем нормальным гражданам. А вот в монастырь… Тут, извини, никаких объяснений. Кроме одного.

И он многозначительно покрутил указательным пальцем у виска.