Надежда мира

Женя, не выработавшая еще пиетета к музыкальным инструментам, швырнула рюкзак с лютней, а Риэль положил свой аккуратно, впрочем, почти молниеносным движением.

Они успели. Тарвик, непохожий на себя, открыл глаза и целую минуту смотрел на них непонимающе, потом перевел взгляд на короля.

– И зачем?

Кастин сел у изголовья и положил руку Тарвику на плечо.

– Затем, что это единственное, что ты по-настоящему хотел.

– Я не настолько сентиментален, чтобы прощаться, – проворчал Тарвик.

– Не прощаться. Посмотреть еще раз.

– Не стой столбом, Женька. Кастин, она от испуга окаменела? Я выгляжу так ужасно?

– Ему не больно, – тихо проговорил Кастин. – Это та малость, которую я могу для него сделать. Ему даже не очень плохо. Просто он умирает.

– Мне вообще не плохо, – добавил Тарвик. – Всех неприятных ощущений только слабость. Зря ты притащил их, Кастин.

Первым оцепенение сбросил Риэль.

– Но что… это снова «тройка»?

– Да сядьте вы, а? Ри… то есть Риэль, ты вот на стул, а ты, Жень, прямо на кровать. И за руку меня еще возьми со страдальческим видом. И получился идиотская картина известного художника Кастина «Прощание».

Они послушались. Тарвик улыбнулся. О эта полуулыбочка… умирает – а туда же.

Умирает. И великий маг Кастин со своим полуторатысячелетним стажем ничего сделать не может, кроме как привести попрощаться единственных друзей.

– На этот раз их интересовала не ты, – сообщил Кастин. – С тобой они смирились, поняли, что неизбежность не отменить, поняли и что Тарвик отлично понимает, кто ты, и заинтересовались, кто за этим стоит.

– Сложили два и два наконец, – поддакнул Тарвик. Карие глаза блестели. Но вот пожатие его пальцев было таким слабым, что почти и не чувствовалось. – Нет, Женя, «тройка» была другая. Того парня я все-таки основательно выпотрошил. Без труда. Риэль, ты держался настолько лучше, что я даже и сравнивать не стану. Даже обидно, честное слово, что он сломался так легко. Жень, не смотри на Кастина с укором… и тем более с яростью. Король все-таки.

– Тарвик, – укоризненно произнес король, и в голосе его скользнула нежность. Вжился в роль?

– А как у нас насчет выпить?

Кастин кивнул и отправился за выпивкой. Это только убедило Женю в том, что Тарвику уже действительно нечего терять. Часы, а может минуты. Смешно же регламентировать последние минуты человека.

– Я рад вас видеть. Не хотел, но рад, – признался Тарвик. – Чем поклясться, что это идея Кастина, я ни сном, ни духом…

– Не клянись, – прервал его Риэль с нескрываемой нежностью. – Вот если бы ты сказал, что просил его нас привести, я бы точно не поверил.

– Может, еще скажешь, почему я не хотел?

– Скажу. Чтобы не добавлять нам печальных воспоминаний. Мы могли бы еще сорок лет считать, что ты жив и здоров, занимаешься какими-то своими делами и благополучно не думаешь о нас.

– Я такой хороший и благородный? – искренне усомнился Тарвик.

– Ты не хороший и не благородный, – утешил его Риэль, – но скажи, что я неправ. Как получилось, что ты снова им попался?

– Выследили, – едва заметно пожал плечами Тарвик. – Направленно выследили. Долго наблюдали, ждали, когда я выйду на связь с Кастином… а я долго водил их за нос. Слежку-то я обнаружил довольно быстро. Потом, видно, до них дошло, что я не побегу на конспиративную квартиру в ближайшие пару лет, и они меня взяли.

– Ты же не мог им говорить о Кастине. То есть начал бы – и умер легкой смертью, – сказала Женя. – Почему ты не выбрал легкую смерть, Тарвик?

– Дурак потому что. Выпендрежник, – улыбнулся он. Риэль покачал головой.

– Выпендрежник – это точно. Да потому что маги поняли бы, что на нем заклятие, что умер он не от разрыва сердца, что стоит за ним именно маг. А Тарвик решил, что это может привести Гильдию к Кастину.

Тарвик прикрыл глаза. А именно так и было. Здравый расчет плюс желание сберечь друга. Каким бы великим магом ни был Кастин, даже он не сможет держать постоянно несколько щитов.

– Считаешь, что раскусил меня?

– Давно уже. Стоило сделать только один допуск, и все стало ясно. Я раскусил тебя еще в тюрьме Гильдии. Когда ты отвлек внимание на себя первый раз.

Женя наклонилась и поцеловала Тарвика в губы. Он оживился – или изобразил оживление.

– Вот это – приятно.

– А я тебя целовать не буду, – засмеялся Риэль. Кастин поставил на стол четыре бокала вина, посадил Тарвика, подсунув ему под спину несколько подушек и сел на прежнее место у изголовья. Тарвик принял бокал обеими руками.

– Когда Кастин вдруг возник во время допроса, я не поверил. Думал, либо маги мозги пудрят, либо просто крыша съехала. Потому на всякий случай имен не называл. Ах, говорю, это ты или мне кажется? Смотрю на «тройку» – нет, не кажется, потому что глаза выпучены, а рты открыты. Женя, ты правильно поняла. Он им показался, чтоб они перед смертью прочувствовали, с кем связались, а потом меня взял на ручки, как мать младенца, и обрушил всю тюрьму.

– Обрушил – это ты мягко выразился, – поправил Кастин. – Они и так понимают, что я страшный человек. И все равно станут мне помогать, если я сочту, что их помощь мне необходима.

Тарвик глотнул вина и серьезно сказал: