Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  Специальные доверенные лица правителя Демиургии постоянно принимали заказы от членов Совета Равных и курсировали между Творцово и Забытой деревней со связками томов. Основной массив литературы хранился в храме Божьей Четверицы, бывшем доме первопредка Олега, но и в академии постоянно находилось несколько сотен пластиковых книг.

  Юлий Первый отложил перо и, сдержанно улыбнувшись, поднялся. Принцепс был наполовину сед. Гладко выбритое лицо его, испещренное многочисленными морщинами и шрамами, выражало деловитую сосредоточенность, в глазах мерцало что-то похожее на вселенскую перманентную усталость.

  - Я ждал вас, - сипловато произнес он.

  Олег давно привык к голосу отца, который когда-то был иным. Девять лет назад Юлий Первый возглавил экспедицию на восток к погибшей атомной электростанции, именуемой в народе Замком Смерти, что находилась близ мертвого города Волгодона. Местные выродки, оголодав из-за необычайно крепких морозов, принялись совершать набеги на окраинные земли расширившейся Демиургии. Их следовало покарать. Когда войско переправлялось через замерзшую Пагубь, лошадь принцепса провалилась под лед и чуть не утянула за собой хозяина. Соратники сумели вытащить Юлия Первого на берег, но он сильно простыл и с тех пор сипел.

  Принцепс, заметно хромая, направился к юношам. Шесть лет назад, во время еще одного похода на восток за рабами, дротик выродка угодил ему в левую ступню.

  - Цеб, пойдем, выйдем, - Юлий Первый сделал пригласительный жест в сторону двери, - мне нужно поручить тебе кое-что. А ты, сын, подожди меня здесь. Ника, за мной!

  Большая кошка лениво встала и послушно поплелась за хозяином. Олег остался один. Как и отец в юности, парень обладал врожденным любопытством, а потому долго стоять на одном месте не смог. Он подошел к рабочему столу. На нем лежала исписанная кипа листов. Бумага в Демиургии делалась двух видов. Естественно, принцепсу поставлялся высший сорт, но даже он не мог сравниться по тонкости и гладкости с образцами, созданными до Великой погибели.

  Олег взял в руки будущую рукопись. На титульном листе было написано: "Трактат о быте, обычаях и верованиях кочевых племен припагубских степей".

  Парень перевернул с десяток листов и принялся читать со случайной строки:

  "Особое место занимают у байкеров судьбоносные баллады. Номады используют их в качестве заупокойных песен в ходе ритуальных мистерий, плясок на байкфестах и посвящений, а также для заговоров от болезней, молитв небесным лошадям, мантр, помогающих умирающим переправиться через так называемую Большую переправу.

  Само название огромного массива баллад происходит, по-видимому, от устойчивых словосочетаний, которые были в ходу у древних до Великой погибели: "рок-музыка" и "рок-песня". Подобные странные словосочетания я обнаружил в нескольких пластиковых книгах в библиотеке храма Божьей Четверицы в Забытой деревне. Рок и судьба суть синонимы, а, следовательно..."

  - Интересно? - послышался сиплый голос отца.

  Олег поднял взгляд, увидел в проходе Юлия Первого и сидящую у его ног Нику.

  - Да, - сказал парень и спешно положил рукопись на место.

  - Когда я закончу трактат, ты обязательно прочтешь его, - принцепс вошел в помещение, закрыл за собой дверь, прохромал к столу, - а пока займемся неотложными делами. Сегодня, поздней ночью, или, скорее, ранним утром пришел гонец от моего тестя и твоего деда Ури. Читай, Олег!

  Юлий Первый вытащил из широкого кармана берестяной свиток и протянул его юноше. Парень развернул бересту. На коре были продавлены неровные буквы:

  "Эрру-Феррари из клана Дэнджеров и правитилю Тварцова и Димиургии от Ури президента президентов. Эрр зять мой я очень стар но ищё магу держать сикиру в адной руке. Байкеру умерать в пастеле стыдно и я отправляюсь в дальнюю степь. Пришли мне младьшего внука на байкфест штобы я его периправил через Малую периправу. Все мои внуки и внучки далжны быть байкерами а Олег ищё не байкер а ему уже шеснатцать абаротов калеса. Я периправлю его и спакойно уеду умерать в степь. Хоне не гавари патамушта приедит отгаваривать а я не хачу. Тарапись!"

  Когда Олегу было десять лет он, прочитав одно из писем от Урала Громоподобного, спросил, почему дедушка пишет с ошибками, за что получил гневную отповедь от мамы Хоны.

  - Для твоего деда научиться писать в его возрасте - великий подвиг, - сказал она тогда.

  Послание, безусловно, имело интимный характер, иначе Ури просто надиктовал бы письмо какому-нибудь молодому, наученному в Творцово грамоте байкеру. А так, сам пыхтел, старался, выводил буквы.

  - После войны с Богополем номады ослаблены, многие пали в боях, - Юлий Первый присел на краешек стола, - для Демиургии это оказалось выгодным. Цинично, но это правда. Мы еще сильней укрепили свои позиции в степи. С другой стороны, из-за ослабления байкерские кланы вынуждены консолидироваться. Только так они могут удержать власть над многочисленными вассальными деревнями. И это минус для Демиургии в частности, но плюс для процесса интеграции в целом.

  Олег посмотрел на отца и кивнул в знак понимания.