Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  - Понимаешь, Хона... - парень потупился, дурачить он умел с легкостью, но раскрывать обман перед человеком, которого ввел в заблуждение, ему приходилось впервые. Возможно, мелкую мерзавку стоило и дальше водить за нос, только вот отчего-то не хотелось. Хотелось наоборот, чтобы она все узнала, поняла, и разделила его убеждения. Хотелось, чтобы она одобрила его решение, чтобы поехала вместе с ним, чтобы жила вместе с ним. Чтобы делила кров и пищу. А еще заглядывая в серые глаза девушки, любуясь ее непослушными темно-русыми волосами, вслушиваясь в ее голос, парень испытывал чувство легкой эйфории. И такое с ним случилось впервые. Это было приятное ощущение, которое в то же время где-то в глубине души настораживало, ибо младший правнук не имел над ним контроль.

  - Понимаешь, Хона, - повторил он, - ты прости меня, но это не останки Скальпеля, это прах моего прадеда Олега, последнего из тех, кто видел мир до Великой погибели. И если вскрыть кружку, ничего не будет. Просто один глупый старик из моей деревни решил избавиться от меня, и убедил селян отправить меня к морю, чтобы я над ним рассеял предка. Вроде такой поступок должен отвести беду от моего племени, но я знаю, что это суеверия. Они все старше меня, но ума у них мало...

  - То есть ты наплел всякую чушь?! Обманул меня, отца, всех байкеров?! Так?!

  - У меня не было выхода, - Юл взглянул на девушку, - твои соплеменники грабят деревни, угоняют в рабство людей, творят зло, одним словом. И ты хочешь, чтобы я говорил им правду?

  - Не смей так говорить о байкерах! - щеки девушки зарделись. - Они имеют право так делать! По праву одного процента! А ты всего лишь раб! И я приказываю тебе заткнуться и молчать до самой Пагуби!

  - Я не знаю, что такое право одного процента, но очень хотел бы узнать. Поехали со мной в город, ты мне расскажешь, - парень улыбнулся так, как умел это делать в сложных или неоднозначных жизненных ситуациях: придурковато и наивно.

  - Ты обещал меня слушаться, - гневно отчеканила Хона, - и мы едем на юг! К тому же у меня чаша с останками, и я тебе ее не отдам.

  - Я пообещал бы тебе все что угодно, лишь бы не попасть под нож патлатого идиота, у которого имя звучит как "моча лягушки". А кружку с прахом оставь себе на память, это всего лишь пыль, а не живой человек.

  - Жаль, что Кавасаки Стальной не убил тебя, - выпалила Хона, извлекая из ножен акинак, - но я сделаю это за него!

  Она подъехала вплотную к парню, приставила лезвие к его горлу.

  - Ладно, ладно! - Юл очень осторожно, медленно поднял руку вверх в знак примирения. - Я буду делать то, что ты скажешь.

  Расставаться с мелкой мерзавкой не хотелось, все-таки было в ней что-то неуловимо притягательное, но другого выхода парень для себя не видел. Глаза его вдруг округлились, и он с дрожью в голосе, указывая вдаль, за спину Хоны, произнес:

  - Кажется, демы летят!

  Уловка детская и глупая, но девушка на нее клюнула, резко повернула голову. Этого оказалось достаточно для того, чтобы чуть отклонившись корпусом, перехватить руку Хоны и с силой потянуть вниз и на себя. Девушка вскрикнула, но в седле удержалась. Стремена не дали упасть. Тогда парень начал выкручивать ей кисть. Байкерша зарычала от злости и боли, саданула противника кулаком свободной руки наотмашь. Удар пришелся вскользь по голове, и на Юла не произвел практически никакого эффекта. Наконец, пальцы девушки сами собой разжались, и она выронила акинак. Тогда парень отпустил ее, развернулся и поскакал в сторону города.

  Краем глаза он заметил, как Хона спешилась, схватила оружие и вскочила на байка. Она не собиралась отступать. Она хотела его догнать.

  Юл подстегнул лошадь. Он понимал, что байкерша его настигнет, она ведь с детских лет на коне. И еще, теперь она со зла может убить его по-настоящему. Но отступать было поздно. Принятое решение не вернуть назад.

  Парень мчался, не оглядываясь. Сперва по голой степи, затем между зарослей кустарников. Он чуть не свалился, когда неожиданно выскочил на берег речки шириной в пятнадцать-двадцать шагов. Громко заржав, лошадь встала на дыбы. Юл удержался в седле и, совсем не размышляя, подстегнул животное. Лошадь послушно вошла в воду.

  - Стой, скотина! - послышалось где-то сзади. - Я пощажу тебя, если остановишься!

  Парень, естественно, не остановился. Речка оказалась неглубокой, вода едва достигла щиколоток всадника. Переправившись на другой берег, Юл помчался дальше. Теперь город не казался длинным холмом, покрытым нагромождениями. Теперь его вообще не было видно. Перед парнем предстала сплошная стена зарослей. Юл не остановился, он продолжал скакать, судорожно ощупывая взглядом зелено-коричневую массу, состоящую из листьев, веток, лиан, тонких и толстых стволов деревьев. Сзади отчетливо слышался стук копыт, а яростные выкрики Хоны становились все громче.

  Вдруг парень заметил брешь в зарослях, высотой в два-два с половиной человеческих роста. Это была как бы пещера, ведущая внутрь. Юл метнулся к ней.