Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  - Честно, мне никогда не было так страшно, даже когда я решила, что тебя зачаровал вердог. Признаться, что тебе страшно, не так страшно, как я раньше думала. Ведь я приплыла сюда не бояться, а преодолеть свой страх. И пусть души умерших от болезни безумия воют, - голос байкерши неожиданно окреп, и она продолжила, - пусть мертвецы восстают из могил и пускай сама адская шлюха Радиация вылезет из Пагуби, я одолею свой страх. Знаешь почему, Юл?

  - Нет, - сказал парень, с удивлением взирая на преобразившуюся Хону.

  Щеки ее загорелись румянцем, она улыбнулась жутковатой улыбкой только что сошедшего с ума человека или, быть может, внезапно получившего откровение свыше мудреца.

  - Потому что древние учили жить вопреки! А еще, знаешь, что говорится в судьбоносных балладах? Там говорится, - девушка резко подскочила, вытянула руки точно крылья и, выпятив грудь, перекрикивая скорбный вой ветра, прокричала:

  - Встань, страх преодолей! Встань в полный рост!

  - Хона, давай ты успокоишься и сядешь, - предложил Юл, - ты сейчас упадешь в реку.

  - И пусть! - байкерша засмеялась. - Это ведь так круто, смотреть страху в глаза! Я достану рукой до звезд!!! Я люблю тебя, Юл! Ведь это так здорово сказать, что любишь, тому, кого ты любишь! А небесный Харлей должен знать, что я не боюсь!

  Девушка плюхнулась на плот, чуть раскачав его:

  - Ты думаешь, я долбанулась?

  - Что сделала? - не понял парень.

  - Что у меня с головой не в порядке, - пояснила байкерша, повертев ладонью возле виска.

  - Очень похоже, - осторожно сказал Юл.

  - Нет, - девушка залилась заразительным смехом, - это я так борюсь со страхом. Я, может, тоже, как ты, колдовать учусь! Я просто, когда дотронулась до столба, вдруг поняла, что колдовство всегда идет изнутри, а не приходит извне... хотя кажется, что наоборот... и если страшно, можно победить страх колдовством, которое выходит из меня самой...

  - Это нервное... - младший правнук с опаской взглянул на напарницу.

  - Не знаю, как это у тебя называется, - произнесла Хона, чуть остыв. - Ты обещал мне желание, помнишь? Когда дощечки из глины в Центре читал?

  - Помню, - Юла кольнуло недоброе предчувствие.

  Хона указала на северо-запад, где три обглоданные скалы-многоэтажки выделялись на фоне остальных своей высотой и особым хмурым величием.

  - Я хочу подняться на какую-нибудь из них.

  - Ты ничего умнее придумать не могла? - спросил парень.

  - Это нереально круто, - девушка перешла на громкий шепот, - никто никогда из байкеров не забирался на такие высокие дома предков. Понимаешь, Юл, никто! А мы сделаем это! Вопреки страху!

  - Это... - парень хотел сказать, что это глупо, но запнулся.

  - Ты обещал! - настойчиво и с нажимом произнесла байкерша. - Ты ведь убеждал меня в Новочек заехать, и мы заехали! А я хочу в Ростов.

  - Ты за мной погналась...

  - Неважно! Мы ведь заехали!

  - Вдруг тут тоже дикари?

  - Послушай, уже почти вечер, нам все равно придется где-то остановиться. Потому что ночью по Пагуби опасно плавать. Ночью здесь охотятся угрени, большущие рыбины. Они нападают на все, что плывет: и на других рыб, и на людей, и на скот, и даже на вердогов с леопонами. Мне Вир рассказывал... - лицо девушки помрачнело.

  - Хорошо, - нехотя согласился младший правнук, - если здесь действительно водятся такие твари, то хорошо.

  Недалеко от моста возвышался холм, подмытый речными водами. Он полностью зарос тонкостволой крушиной, только-только начинающей покрываться невзрачными бледно-желтыми цветками и уже вовсю распустившейся нежно-фиолетовыми красками бузиной. Листья бузины, продолговатые, цвета запекшейся крови, подрагивали, точно грозили многочисленными пальцами. Кое-где обнажался железобетонный скелет холма, как напоминание о бесславной гибели древних.

  Сам же мост, прогнувшийся и искореженный, скрипел под напором ветра, будто жаловался на горькую судьбу, обрекшую его на одиночество и медленную, мучительную смерть. Покосившиеся опоры потрескались, и, казалось, из последних сил держали неподъемный груз. Лопнувшие фермы, выгнувшиеся, будто изорванные великаном плиты и перекрученные балки неумолимо надвигались на беглецов, и, казалось, вся проржавевшая конструкция рухнет как раз в тот момент, когда плот окажется прямо под ней.

  - Туда! - Хона указала на речку, впадающую в Пагубь аккурат за старым мостом.

  Напарники погребли веслами, кое-как сплетенными из березовых веток. Вскоре Юл нащупал шестом дно и погнал плот по неширокой речке. Иногда особенно ветвистые деревья смыкались над беглецами, и тогда создавалось впечатление, что плот плывет по тоннелю.

  Хона молчала. Бравада ее закончилась так же быстро, как и началась, и теперь она походила на маленькую напряженную кошку, следящую за чирикающими на ветвях птицами. А птиц здесь было очень много. Они пели в разнобой и будто не замечали людей, и будто им был нипочем ветер и утробный вой многоэтажек, спрятанных в дремучих зарослях.

  - Непуганые, - сказал Юл, - здесь, наверное, нет людей.

  - И выродков, - добавила Хона.