Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  От открытия такой невероятной жестокости парень на несколько мгновений вошел в ступор. Нет, прадед Олег всегда говорил, что человек беспощаден к себе подобным, и дай ему только волю, он покажет всю свою звериную сущность. Но одно дело, убить врага на поле боя, и совсем другое - вот так мучить. И главное, за что? За разговоры со злыми духами? Это было не только невероятно жестоко, но и безумно. Тупо.

  А вот староста Забытой деревни Имэн мог бы решить, что за общение с Радиацией-ягой нужно казнить? Смог бы он отрезать языки?

  - На все воля Элохима, - удовлетворенно произнес архиерей, - беги же, грешница, в степь к сатане, как ты желала! И, если на то будет воля всевышнего, ты сойдешься с нечистым в преступной связи! А мы помолимся за твою грешную душу господу, воздающему каждому по делам его!

  Женщина смотрела в упор на пастыря и не двигалась. Лишь татуировка на щеке оскалилась в немом рычании.

  - Я сказал, беги, дщерь разврата и похоти! - прорычал архиерей. - Беги, проклятая блудница!

  Кольчужник взял женщину за загривок, с легкостью поставил на ноги, а затем толкнул в сторону открытых ворот, находящихся в трех кварталах от дома молитв.

  - Беги, нечестивая, и пусть все произойдет по воле Элохима!

  Женщина, чуть сгорбившись, прикрывая руками срамные места, неуверенно сделала несколько шагов, бросила напряженно-затравленный взгляд на пастыря.

  - Беги, распутная подстилка люцифера! - прогремел тот.

  - Беги, шлюха, беги! - взревела толпа.

  Женщина недоверчиво осмотрела вскидывающих кулаки прихожан, их искаженные от праведной злости лица, медленно опустила очи долу и вдруг рванула что есть мочи. Под яростное улюлюканье она, поднимая столбики пыли, выскочила на дорогу, ведущую к воротам, и с быстротой молнии завернула за угол.

  - Помолимся же! - вскричал пастырь и ударил посохом о ступеньку.

  Из-под крыльца выскочили два каплана. Юл не знал, что все время действа пятнистые хищники прятались совсем рядом. От предчувствия недоброго у парня заиндевели спина и шея.

  - О, Элохим, господь этого призыва и молитвы! - певуче затянул архиерей. - Благословен ты, господь наш, царь вселенной, по слову которого наступает день и наступает ночь! Да святится имя твое и да придет царствие твое на грешную землю!

  Кошки между тем в три прыжка оказались на середине улицы и мгновение спустя исчезли из вида, помчавшись за жертвой.

  - И позволь пророку твоему, Аврааму Великому, заступиться за нас в новый судный день! - повторяли следом за пастырем прихожане. - Ведь ты, сотворивший день и ночь, всемогущ, и убираешь свет перед тьмой, и тьму - перед светом!

  Где-то в сгущающихся сумерках послышалось звериное рычание, и следом - истошный женский крик.

   - И воля твоя да прибудет как на земле, так и на небесах, - глаза проповедника закатились, он вскинул голову, и лицо его озарила блаженная улыбка, и не было в ней ничего садистского, а лишь радость от принадлежности к чему-то запредельному, к чему-то такому, что снимает с тебя всякую ответственность. - Хвала тебе, Элохим, милостивый и милосердный, господь миров! Ничтожны мы перед ликом твоим!

  - Возлюбил ты дом Богополя и сделал народ его избранным перед всеми другими коленами человеческими! Так не покинет же нас вовек любовь твоя! - вторили Аврааму Шестому люди: мужчины и женщины, взрослые и дети, послушники, рабы божьи в кольчугах с саблями и копьями и рабы рабов божьих, худолицые и ободранные.

  Они пели усердно и самозабвенно, но все же не могли заглушить вопли пожираемого заживо человека. Ночь приносила смерть. Ночь внушала страх господень. Ночь напоминала о повиновении. То, что случилось здесь и сейчас, не могло быть реальностью, все, что происходило вокруг, казалось придуманным каким-то сверхсуществом, всемогущим и беспощадным. И Юл на краткий миг поверил в кровавого Элохима, пожирающего отступников зубастыми пастями пятнистых хищников, и ужаснулся.

  - И прости нам грехи наши, и не вводи нас в искушения и избавь нас от лукавого сатаны и его наущений, ибо царствие твое и сила и слава есть вовеки! - заливался соловьем архиерей.

  - Да будет так! - трижды пропела паства.

  Когда, наконец, безумная литургия окончилась, крики несчастной бывшей невесты господней стихли, и слышались лишь довольное рычание хищников и, кажется, звуки пережевываемых костей, пастырь повернулся к Юлу и Хоне и произнес:

  - Запомните, дети мои, этот урок всем, кто возжелает отступиться от стези, уготованной нам Элохимом. Кто откажется исполнять волю его, понесет наказание уже в этой жизни, а затем и в последующей. Кто будет поклоняться лишь Элохиму, а не ложным богам, и признавать пророка его Авраама Великого, и смиренно шествовать уготованной стезей, тот познает и в этой жизни и в последующей изобилие.

   Гексаграмма 55 (Фэн) - Изобилие

  Наслаждение благополучием хорошо для того, кто его заслужил