Надежда на свободу

– Я убью его! – не человеческий рев настолько сильно бьет по пространству вокруг, что слышно, как разбивается стекло позади меня.

Я же погружаюсь в какую-то вязкую липкую субстанцию страха. Этот страх невозможно сравнить со страхом за себя. Это что-то намного сильнее, примешивая отчаяние и безысходность. Я боюсь за своих родителей. За самых близких для меня людей.

Словно тысячи иголок одновременно впиваются в мою кожу, покрывая мое тело мурашками и спазмами. Дальше я тоже больше не принадлежу сама себе, лишь своим чувствам.

Я понимаю, что выпрыгнула из окна, лишь когда почувствовала удар плечом о газон. Некогда даже осознавать не повредила ли я что-нибудь. Вскочив на ноги за долю секунды, я бросаюсь к дому папы и громко зову его.

Папа и Джейл, словно только и ждали этого, выбежали на улицу в то же мгновение.

Они начали спрашивать о том, что случилось, а я лишь могла прижиматься к отцу, будто бы пытаясь накрыть его собой, спрятать.

– Я убью тебя! – снова раздалось сзади, и я обернулась, все так же пряча папу за своей спиной.

– Итан, что случилось? – спросил Джейл, встав между нами и альфой.

Все что происходило дальше было настолько стремительно, что сложно было разобрать хоть что-то.

Вокруг нас, не смотря на совсем раннее утро, начали сбегаться парни. Стоило мне окинуть их взглядом, то сразу стало понятно, что Итан завладел их сознанием.

– Итан, пожалуйста! – взмолилась я, поняв, что наши силы не то, что не равны, а по сути я и папа против всех.

– Уберите ее! – рявкнул альфа, и кольцо вокруг нас начало стремительно сужаться.

– Подожди! – крикнул из-за моей спины папа.

Я почувствовала, как он ласково взял меня за руки и начал опускать их вниз, поворачивая меня к себе лицом.

– Кайла, – поймал мой обезумевший от страха взгляд папа. – Прости меня. Я совершил огромную ошибку много лет назад. Это я виноват, во всех твоих и его бедах и несчастьях. Я думал, что так смогу защитить тебя, но ошибся.

Я вижу, как по щекам отца текут слезы.

Не могу в это поверить.

Мой папа – мой пример во всем.

Он не мог. Только не он.

Но мне все равно. Я не отдам его Итану. Мы во всем разберемся.

Не успеваю преобразить хоть какие-то потоки мыслей в слова, как меня кто-то обхватывает сзади, прижимая мои руки к телу, и оттаскивает в сторону.

– Папа! Нет! – кричу я в истерике, срывая голос. По моим щекам струятся ручьи слез.

– Кайла, прости. Я не могу иначе, – еле улавливаю слова у себя рядом с ухом и понимаю, что меня держит Джейл.

Это очень жестоко. Все, что сейчас происходит слишком. Я буквально ощущаю, что какой-то хрупкий солнечный мир внутри меня рушится в это самое мгновение. На его месте остаются лишь безжизненные серые руины.

Вижу, как отец, бросив на меня последний взгляд, поворачивается к Итану и говорит:

– Прости меня, если сможешь. Но не совершай сейчас той же ошибки. Она не сможет простить тебя. Дай мне уехать и разорвать связь, без нее я не протяну долго, – в голосе отца я не слышу страха, лишь горечь сожаления и вины.

Итан не отвечает. Кажется, что он немного успокоился и взял под контроль свои эмоции, но это лишь кажется. Потому что так ничего и не ответив, он с невероятной силой бьет отца по лицу, и тот не приготовившись к удару отлетает на несколько метром, рухнув на асфальт.

Я снова кричу и извиваюсь, находясь в какой-то неконтролируемой истерике. Ничего не вижу, кроме того, как альфа подходит и снова, и снова бьет моего папу, как в кровь окрасились его кулаки и лицо моего отца.

Джейл что-то повторяет мне на ухо, но я не могу разобрать слов. Передо мной кто-то все время мелькает, но я практически не замечаю этого.

Меня полностью засасывает какой-то водоворот, возможно я теряю сознание, потому что ничего не слышу, перед глазами какие-то смазанные тени. Возвращает меня в действительность резкая боль, словно рвущееся внутри меня что-то. Я вою, не в силах унять ее. Может меня тоже бьют и сейчас вонзили в живот что-то острое?

Боль отпускает также внезапно, и я оглядываюсь по сторонам, не сразу поняв, что происходит, и где я нахожусь. Меня уже никто не держит, я просто стою посреди улицы, на которой дерется не меньше двадцати парней. Мне достаточно доли секунды, чтобы я увидела самую страшную картину в моей жизни. Картину, которая навсегда изменит меня и мир вокруг меня.

Мой папа лежит посреди всего этого безумия. Я бросаюсь к нему.

– Папа, папочка, – все время повторяю, как мантру, как молитву.

Слезу, которые не переставали лить из моих глаз, стекают по моему подбородку и капают на грудь и изуродованное лицо папы. Я сижу рядом с ним на коленях, но боюсь прикоснуться к нему. Пока не почувствую, что в нем больше нет жизни, это все не правда. Все еще будет хорошо.

Лицо настолько разбито, что в нем я не узнаю своего папу, это не может быть он.

Касаюсь сначала его груди и вздрагиваю. Он все такой же теплый, как всегда, как и тогда, когда я прижималась к нему, ища ласку и поддержку, но его сердце не бьется, грудь не поднимается от глубоких вдохов.