Надежда Пандоры (СИ)

— Ты права Мила, — нарушил тишину Максим, а я вздрогнула и вопросительно посмотрела на него.

— Что? — прошептала безжизненным тоном.

— Ты сказала, что время не вылечит боль, а лишь научит с ней жить. Я потерял Олю… Время идет, но мне не легче… Просто смерился с тем, что ее больше нет в моей жизни, но боль никуда не делась. Вспоминая ее, у меня душу так и рвет на части, — исповедовался мне кардиолог.

— Терять тех, кого любишь — самое зверское испытание, которое может быть послано человеку, — ответила я, тяжело вздохнув. — Вы, Максим Александрович, главное не закрывайте свое сердце. Когда-нибудь оно будет готово снова полюбить, но при этом вы всегда будете помнить Олю и это нормально.

— Да, я об этом уже думал… Невольно буду сравнивать других девушек с Олей… Но пока я не готов к новым отношениям. Мила обращайся ко мне на ты, — серьезным тоном проговорил он, пристально посмотрев на меня.

— Договорились, — кивнула я, чувствуя единение душ… Мы понимали боль друг друга, смерть наложила на каждого из нас свой отпечаток, это и сблизило меня с Максом.

Через несколько дней я сидела в коридоре урологии вместе с Максом и ждала, когда закончится операция у Саши. У меня сердце было сжато словно в тисках. Умоляла Бога не отнимать у меня сына. Гаврилов сжал мою руку в знак поддержки. Только бы Саша выжил! Дух захватило, когда заметила врачей, вышедших из операционной. Они пригласили нас с Максимом в ординаторскую. У меня мурашки бегали по телу и стужа сковывала внутренности. Я боялась услышать плохие известия. Вцепилась в руку Гаврилова, как в спасательный круг. Макс бросил на меня пронзительный взгляд, понимая, как мне страшно.

— Все будет хорошо, — прошептал он, пропуская меня в кабинет.

Я села напротив стола, смотря не моргая на лечащего врача. Он снял очки, потер глаза, а потом посмотрел на меня.

— Операция прошла успешно. Ваш мальчик в реанимации в стабильном тяжелом состоянии. Теперь все зависит от него, — устало проговорил уролог.

Меня оставили в больнице, а Максим уехал, пообещав навестить меня на днях. Через сутки мне отдали сына. В тот же день Машу выписали домой. Мама и бабушка ухаживали за ней. Я впервые взяла Сашу на руки, когда ему исполнилось три месяца. Все это время мои дети провели в больнице. Я ухаживала за Сашей две недели. Гаврилов через день навещал меня, приносил гостинцы. Мы общались как друзья. Могли сидеть в тишине и она на нас не давила. Нам было комфортно в обществе друг друга. Не верила своему счастью, когда сообщили о том, что малыш взял курс на выздоровление…

На выписку пришел Максим и отвез меня домой на своей машине.

Взяв на руки Машу, разрыдалась. Целовала доченьку в щечки, гладя ее по голове.

Я плакала от счастья. Наконец-то мои родные все в сборе. Прижала к себе детей, а по щекам так и лились слезы. Благодарила Всевышнего за то, что не отнял у меня это сокровище.

Потянулись серые однообразные будни… Я ничего не успевала с двойняшками. Не представляла, как бы справилась без маминой и бабушкиной помощи. Дети отнимали все мое свободное время, порой некогда было поесть. Однако я была по-настоящему счастлива, несмотря на рутину. Жила ради детей, впитывая каждое мгновение. Радовалась их первым улыбкам и достижениям. Ушла в материнство с головой и уже не представляла себе жизни без детей. Старалась не вспоминать Бальтазара, однако стоило ночи вступить в свои права и я видела во сне взгляд грустных черных глаз. Он смотрел на меня с тоской и болью, а я умирала без него. Часто снилась наша близость, его горячие поцелуи, крепкие руки, тихий шепот… Наступало утро и я отгоняла ненужные мысли от себя.

Максим очень часто приходил к нам в гости. И его присутствие в нашей семье было уже чем-то обычным. Я свыклась со всеми минусами нашего мира и приключения на Пандоре казались нереальностью. Только дети были живым напоминанием того, что все это произошло на самом деле. Портал в стене я загородила комодом, навсегда простившись с миром Пандоры. Решила жить на Земле. Только мы расслабились и обрели стабильность, как в дом пришла новая беда…

Близнецам исполнилось полгода… Я собиралась с ними на прогулку, но услышала звонок домашнего телефона.

— Да, — ответила я, прижимая трубку ухом к плечу.

— Здравствуйте, подскажите, здесь проживает Колесникова Анна Петровна? — спросил мужской голос.

— Да, это моя бабушка, но ее сейчас нет дома, — ответила я.

— Хочу сообщить вам, что Анна Петровна умерла. Ее сбила машина. Запишите данные куда подъехать.

Я судорожно сглотнула и записала адрес, который мне продиктовали. Господи! Да что же это такое? Как же так? Мне не верилось… Может, ошибка? Схватилась за голову, расхаживала туда-сюда по комнате. Сердце грохотало так, что оглушало. Липкий страх окутал душу, а от волнения началась тошнота. Дрожащими руками набрала номер Макса. Он приехал ко мне через пятнадцать минут, благо у него был выходной. Взяли детей и отправились по указанному адресу.