Надежда Павлова

Ни коробки конфет с изображением ее батмана, ни гигантские пачки газет с рецензиями, ни очереди зимними ночами у театральных касс, зафиксированные фотообъективом, не передают ошеломляющей притягательности ее сценического образа даже для людей, весьма далеких от балета. Многочисленные рецензии тех лет, толком не объясняя феномена, все это подтверждают. Дело было не только в открытых ею новых профессиональных возможностях – невероятно большом и легком шаге, огромном pas de chat, которые и сегодня доступны немногим. Писали, что у ее танца легкое дыхание, но главное, что этот танец рассказывал человеку о человеке.

Так было в Перми, Севастополе, Орле, так повторялось в Сполето, Брегенце, Варшаве, Берлине, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Бостоне, Вашингтоне. Как победительница конкурса Павлова участвовала в гастролях Большого театра по Америке. Увидевшая ее тогда известный критик Арлен Кроче почувствовала ее значение для истории, назвав «первым представителем нового и еще не оформившегося стиля, который впоследствии мы будем называть стилем Большого театра 70-х годов»[1].

И артисткой Большого, и представителем нового стиля Павлова стала. В 1975 году, пройдя испытание и станцевав «Жизель» «перед пятью живыми Жизелями» Большого театра (по остроумному замечанию Майи Плисецкой), она была принята в лучшую в мире труппу. Так она и воспринимает театр до сих пор.

В те годы, воодушевленная успехом, она обладала какой-то особой, невероятной работоспособностью. В первые же пять сезонов под руководством Марины Семеновой подготовила 11 ведущих партий: Машу в «Щелкунчике», Геро в «Любовью за любовь», Эолу в «Икаре», Солистку в «Этих чарующих звуках», Ширин в «Легенде о любви», Фригию в «Спартаке», Аврору в «Спящей красавице», Китри в «Дон Кихоте», Валентину в «Ангаре», Джульетту.

Вручение Гран при II Международного конкурса артистов балета в Москве. Большой театр, 1973 год