Надежда Румянцева

А ночью снова одолевали сомнения. Как признаться, что хочешь поступить в театральный институт? Что в этом странного? Ничего особенного, институт как институт, в сотый раз уговаривала себя Надя. Почему никого не удивит, если сказать, что ты собираешься быть врачом, педагогом, инженером, а вот говорить о театре - неудобно? Надя засыпала поздно, дав себе слово утром объявить о своем решении. Но утром всегда было некогда: ведь разговор-то предстоял серьезный. А вечером снова не хватало духу.

Но вот в школу прислали маленькие книжечки, из которых можно было узнать условия приема во все институты Москвы. Надя легкомысленно загадала, что пойдет в тот институт, куда меньше всего надо сдавать экзаменов: это ее судьба.

Оказалось, в театральный институт. Решение было принято, но оно осталось ее тайной. Объявив всем, что поступает в институт иностранных языков, Надя успокоилась.

Лето проскочило в хлопотах. Опомнилась Надя уже перед самыми экзаменами. Стоял август. Приодевшись, Надя отправилась в ГИТИС, она знала только один театральный институт в Москве. Робея, разглядывала маленький уютный особнячок, скромно выглядывавший из-за деревьев. Неужели здесь учились знаменитые артисты, ходили по этому старому переулку, сидели на этих скамейках? Неужели и она через некоторое время будет так же уверенно, весело приходить сюда каждый день и этот таинственный дом станет ее домом? Она будет открывать огромные тяжелые двери и, напевая, взбегать на второй этаж? Неужели все это будет? У Нади захватило дух от этой волнующей мысли, ставшей вдруг такой реальной и близкой. Она почувствовала, что не может сейчас войти, должна успокоиться, и медленно побрела мимо института, нарочно сдерживая шаги. Под ногами шуршали пыльные вялые листья, пахло арбузами, по переулку беззаботно носились мальчишки, полосатая кошка деловитой рысцой пробежала по тротуару.

Первый человек, с которым разговаривала Надя в институте, был декан режиссерского факультета Андрей Александрович Гончаров. Надя в смущении смотрела на этого красивого улыбающегося человека, а он, откинувшись на спинку дивана и положив ногу на ногу, с нескрываемым любопытством разглядывал ее. Надя была очарована его улыбкой, приветливостью и тем, как серьезно выслушал он ее сбивчивый рассказ о себе. Гончаров неожиданно посоветовал ей пойти в Детский театр. Там должны были начаться приемные экзамены в студию.

В Детском театре Румянцевой торопливо объявили, что сегодня последний день подачи заявлений, экзамены начнутся через два дня. Первый - специальность. Надя не знала, что это такое, но спросить у спешившей хорошенькой секретарши постеснялась. Оставив документы, она поехала домой.

На первый экзамен Надя собиралась тщательно, заранее обдумав каждую мелочь своего сложного туалета. Главное, решила она, необходимо выглядеть старше и, конечно, выше. Она выгладила свое единственное нарядное платье-матроску, разорилась на новые ленты для кос, выпросила у матери выходные туфли на каблуках. Правда, туфли оказались несколько великоваты и не по сезону закрытые, на кнопках. "Но это не беда", - думала Надя, разглядывая себя в зеркале. Дополнением ее костюма была белая панамка с пуговкой. Под воротник матроски она приколола блестящую звездочку, подарок Деда Мороза.

То, что Надя увидела в театре, ошеломило ее. Казалось, он был полон обезумевших людей, которые чудом вырвались из сумасшедшего дома и по какой-то удивительной случайности собрались вместе. В фойе и коридорах стоял невероятный шум. Одни абитуриенты, вперив взоры в пространство и не обращая ни на кого внимания, громко читали стихи, другие, наоборот, забившись в угол, что-то сосредоточенно бормотали себе под нос.

Надя в растерянности замерла на пороге.

- Что происходит? - нерешительно спросила она коротко остриженного юношу в очках, который произвел на нее впечатление более нормального, чем остальные.

- Ничего особенного, - снисходительно ответил он, - просто они находятся в состоянии "публичного одиночества".

Его ответ поверг Надю в полное отчаяние, она вопросительно взглянула на молодого человека, но он больше ничего не успел добавить, потому что Надя бросилась к двери: секретарша настойчиво, видимо, уже не в первый раз, называла ее фамилию. "Что же делать? - лихорадочно думала она, - я ведь так и не узнала, что такое "публичное одиночество". Наверное, это самый основной вопрос, который будут спрашивать на экзамене".