Надежда Союза Трех Х (СИ)

     Многие считают, что Хьюга - это эталон самоконтроля, внутренней дисциплины и тому подобной чуши. На самом же деле, обладатели бьякуганов - обычные чванливые и горделивые засранцы (в чем Мадара был полностью уверен) которые кичатся своим превосходством, даруемым по сути бесполезным додзюцу. В отличие от них, для Учиха, самоконтроль - это жизненная необходимость, которая с годами и увеличением уровня сил, становится только более актуальной. Само наличие шаринганов, развивающихся только если владелец испытывает яркие эмоции, преимущественно имеющие негативный спектр, заставляет серьезно относиться к этой дисциплине.

     То, что другие считали дурным характером Мадары, на самом деле было не более чем своеобразным клапаном, через который он спускал скапливающиеся в душе раздражение и откровенную ярость. История клана знала случаи, когда постоянно сдерживающиеся воины, внешне кажущиеся непоколебимыми айсбергами, в итоге сходили с ума и либо превращались в кровавых монстров, либо обзаводились навязчивыми идеями. Отец однажды рассказывал, что был опыт попытки развить шаринганы при помощи положительных эмоций, что привело к еще более худшим последствиям для психики подопытного: он превратился в наркомана, жаждущего испытывать все более яркие и яркие впечатления, доставляя себе удовольствие самыми извращенными способами...

     "Противиться злости, отчаянию и другим "плохим" чувствам, гораздо легче чем разным удовольствиям. Хотя, иногда мне кажется, что лучше бы я шел именно по тому пути: хотя бы погиб бы счастливым", - от новой волны жажды убийства, в разные стороны шарахнулись птицы и звери, да и соклановцы ощутимо напряглись.

     - Ты в порядке, брат? - нагнав старшего родственника, с озабоченным выражением лица спросил Изуна, так же напросившийся на эту операцию.

     - Лучше не придумаешь, - зло оскалился в улыбке сильнейший из ныне живущих владельцев высших шаринганов. - Разве по мне не видно?

     - Если честно: тобой можно пугать самураев даймио, чтобы они не задирали генинов, - признался младший брат, невесело улыбнувшись.

     - Пфф... - усмехнувшись чуть веселее, глава клана Учиха заявил. - Самураи - это пустая трата людей, способных пользоваться чакрой. Сами зарывают свой потенциал, накладывая на себя кучи бессмысленных ограничений...

     "А вот за тебя, Изуно, я по настоящему волнуюсь", - мысленно произнес Мадара, слегка сбавляя темп и старательно пряча жажду убийства (все же о том, что творится в голове последнего близкого родственника, оставалось только догадываться).

     ***

     Сидя на ветке дерева, надежно прикрывшись иллюзией от обнаружения, Хаори рисовала в маленьком блокноте и наблюдала за своими "учениками". В полевом госпитале они проводили последний день, после чего должны были вернуться в ряды армии чтобы продолжить нести Волю Огня (только с больших букв и никак иначе) в малые страны, собственной воли лишенные. Впрочем, если бы страна Навоза имела собственную Волю, то Конохе определенно следовало бы ее захватить хотя бы для того, чтобы избавить народ от подобного позора...

     Рисовать представительница клана Курама предпочитала тушью, на больших альбомных листах, которые позже сшивала в толстую книгу с кожаной обложкой. Однако же в походе, из-за необходимости иметь минимум личных вещей, приходилось обходиться маленьким альбомом и несколькими цветными карандашами. Однако же, наброски можно было делать даже так, чтобы уже вернувшись домой перенести их на нормальную бумагу.

     Ученики, поселившиеся в одной палатке на краю поляны, отданной под госпиталь, занимались своими делами, при этом почти не общаясь между собой. На самом деле Курама сомневалась, имеет ли право называть себя их учителем, учитывая то, что научить их чему-то по настоящему важному и секретному, не может при всем желании... которого к слову тоже нет. Постоянные "тайчо", в исполнении Хо, в свете выше указанного, смотрелись куда уместнее чем редкие "Сенсей" от Баки и Хатару.

     Карандаш вывел последнюю линию и Хаори, прищурив глаза придирчиво осмотрела всю картинку. С листа блокнота на нее смотрела черноволосая, белая, человекоподобная кошечка с милыми ушками, насупленной мордочкой, выпущенными коготками и глазами без зрачков. Стоило признать, что кошачий облик юной Хьюге пошел бы гораздо лучше, чем тому же Дао, или Инудзуке (фу-фу... собачник).

     Куноичи прекрасно понимала, что ее стремление рисовать людей-кошек - это ненормально. В ее доме в Конохе, в тайнике под полом на кухне, хранилась целая коллекция портретов людей-кошек, среди которых можно найти и Учиху Мадару, и Сенджу Хашираму, и Шимуру Даичи (чунина, который пытался ухаживать за иллюзионисткой). Однако, демонстрировать свое творчество хоть кому-то из людей она не собиралась, памятуя о том не слишком приятном случае, произошедшем в далеком уже детстве, когда подруга порвала ее картинку из-за того, что сама не смогла сделать такую же.

     "Что говорить, если я своему сыну не показываю, чем занимаюсь в свободное время", - невеселая улыбка скользнула по лицу Курамы и она поспешила спрятать инструменты для рисования.