Надежда узника

– Дерек, я сказал тебе, что я плохой человек. Но правда гораздо хуже. После того, как ты улетел на «Порции» с Тремэном, я сознательно нарушил свою клятву. Я дал ее, заранее зная, что нарушу. Я проклят Богом, я навсегда погубил свою душу. Меня уже ничто не спасет, я обречен на вечные муки в аду.

– Наверно, у тебя не было другого выхода…

– Дерек, ад уже жжет меня изнутри, – прошептал я сквозь слезы. – Пожалуйста, ради меня, ради себя, не нарушай клятвы, данной самому Господу Богу. Нет ничего хуже! Умоляю, не нарушай присягу!

– Ты соображаешь, от чего призываешь меня отказаться? – Изящные черты его аристократического лица исказились душевной агонией. – От наследства!

– Дерек Кэрр, я требую от вас верности присяге!

Он развернулся и пошел прочь. Я ждал, уставясь в бетон, не осмеливаясь поднять глаза на уходящего друга. Может быть, он одумается? Что я мог еще сделать? Все, что мог, я для него уже сделал.

Прошло несколько мучительных минут. Плантаторы вошли в здание, а я все ждал.

Шаги. Я не поднимал глаз. Обшарпанный мундир. Значит, Дерек. Я поднял голову, он вытянулся по стойке смирно.

– Гардемарин Дерек Энтони Кэрр для доклада прибыл, сэр. – Четкий салют.

– Вольно. Пошли в зал.

Мы молча вошли в здание. Я указал Дереку место в президиуме рядом с собой. Хоупвелл постучал молотком, призывая собрание к тишине. Я попросил слова:

– Как представитель Правительства ООН я подтверждаю юридическую силу принятого сегодня закона о наследовании.

– Как насчет заочного владения? – выкрикнул из зала Пламвелл.

– Заочных владельцев плантаций быть не должно. Хотя бы один член семьи обязан жить и работать на плантации постоянно, в противном случае семья лишается плантации.

В глазах Дерека вспыхнул гнев.

– Теперь, – продолжал я, – скажу о более важных вещах. Сегодня во второй половине дня я покину Надежду.

– Я подам в отставку, – решительно сказал Зак Хоупвелл.

– Освободите Лауру! – крикнули из зала.

– Капитан, – вскочил Хармон, – как только вы улетите, ваше правительство падет.

– У нас только два пути: независимость и прежний режим, – воскликнула Леота Фолькстэдер.

– Есть третий путь, – ответил я. Зал притих. Я торжественно объявил:

– Я, Николас Эвин Сифорт, капитан Военно-Космических Сил ООН, полномочный представитель Правительства ООН на планете Надежда, провозглашаю Надежду полноправным членом Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Закон вступает в силу сегодня в полночь.

Зал возликовал. Плантаторы бросали вверх шапки, пускались в пляс, радостно визжали. Я не мог сдержать улыбки. Подошел Зак Хоупвелл:

– Парень, тебя вздернут на виселице.

– Вздернут, но не только за это.

Постепенно эйфория в зале притихла. Я постучал председательским молотком. Наконец плантаторы угомонились, и я продолжил:

– Назначаю гардемарина Эдгара Толливера советником армии Надежды до истечения его срока службы в Военно-Космических Силах ООН. Наблюдателем ООН назначаю Дерека Энтони Кэрра до истечения его срока службы в Военно-Космических Силах ООН с правом совмещать службу и работу на собственной плантации.

– О, Господи, спасибо, – прошептал Дерек, прикрыв глаза.

– Мистер Тамаров, поднимитесь, пожалуйста, в президиум. – Когда он взошел на сцену, я попросил Зака:

– Пусть введут заключенных.

Хоупвелл подал знак охраннику у двери. Вскоре в зал ввели Томаса Палаби, Арвина Фолькстэдера и Лауру Трифорт с заложенными за спины руками в наручниках.

– Законы военного времени еще действуют, – объявил я. – Поэтому, а также в силу очевидности вины этих людей, суда над ними не требуется. За государственную измену и покушение на убийство приговор может быть только один: смертная казнь.

– Ради бога, капитан, не делайте этого! – возопила Леота Фолькстэдер.

– Как представитель Правительства ООН, – продолжал я, не обращая внимания на стенания Леоты, – объявляю амнистию всем, кроме Лауры Трифорт. – Приговор привести в исполнение немедленно.

Трифорт злобно плюнула в мою сторону и с вызовом крикнула:

– Ты забыл сделать виселицу!

– Для вас сойдет и флагшток, – парировал я.

– Кто у тебя сегодня палач?! Ты, Зак, что ли?

– Я приведу приговор в исполнение сам, а поможет мне лейтенант Тамаров, – спокойно ответил я.

– Есть, сэр, – прошептал побледневший Алекс.

Казнь происходила на площадке перед зданием в присутствии Дерека, Толливера, Зака и некоторых других плантаторов. Алекс накинул Лауре на шею петлю. Я взял конец веревки, подошел к Лауре для последнего разговора.

– Зачем вы это сделали, Трифорт?

– Только революция могла дать нашей планете…

– Я имею в виду не заговор! – оборвал я. – Зачем вы взорвали нашу машину? Зачем стреляли в нас ракетой?

– Революция должна истреблять злодеев, Сифорт. Ты мог погубить революцию.

– Вы чуть не убили Алекса.

– Революция должна убирать всех, кто стоит на ее пути.

– Вы заслужили такой конец.

– Да здравствует револю… – Петля затянулась на ее шее.

Я тянул веревку с яростью, долго копившейся и вдруг вырвавшейся на свободу. Мне помогали Алекс и Толливер. Наконец преступница была поднята на достаточную высоту; я привязал конец веревки к флагштоку.