Надежды и муки российского футбола

Все зависит от традиции. ЦСКА была великой командой, в ней играли выдающиеся, великие футболисты, но многие из них с тремя классами образования. Главное развлечение для них – водка. В то же время они играли как боги, они были кумирами всей страны, им подражала та молодежь, которая с ними играла. Совершенно другое дело в «Спартаке», хотя и у нас в команде бывали, конечно, разные люди. Игрок ЦСКА и игрок «Спартака» – совершенно разные люди по своей культуре, по своему подходу к жизни вообще. Там вопрос один: побольше поиграть, дослужиться до полковника, побольше пенсию получить – вот и все. Здесь вопрос совершенно другой. Совершенно другая обстановка. Совершенно другая игра. Совершенно другая культура. Совершенно другое уважение людей. Совершенно другое понятие о демократии. Мы никому не принадлежали. Если разборы игр в других командах вели генералы или директора заводов, которым принадлежали команды, и учиняли разгром игрокам, а те сидели молча, то у нас такого вообще не было. Во-первых, у нас кроме тренера никто не проводил анализ игр. Во-вторых, Симонян сам в прошлом играл в этой команде, и мы без всякой боязни всегда могли ему возразить: «Палыч, ну почему так, ты же сам играл в футбол! Вот здесь неправильно: я не должен был отдавать сюда, я должен был здесь как-то выйти из этого положения, чтобы мяч перевести вот в эту сторону, здесь свободнее было». Он соглашался или переубеждал нас, но это всегда был творческий спор, совершенно творческий разбор игры, понимаете! В ЦСКА этого не было – там был приказ. Поэтому и обстановка в «Спартаке» была совершенно радостная. «Спартак» в советские времена жил в совершенно другой духовной атмосфере.

Многие классные футболисты из других команд, зная обстановку в «Спартаке», откровенно завидовали нам. Этому, когда человек имеет свое мнение, когда он не связан рамками воинского звания сержанта, или лейтенанта, или капитана, когда не надо стоять по стойке «смирно», отдавать честь, – этому завидуют. Поэтому «Спартак» всегда ценился, несмотря на то, что всегда был самой бедной командой. Все остальные получали от своих ведомств, всех этих силовых структур, заводов лишние деньги, большие зарплаты. «Спартак» всегда получал лишь положенную зарплату – и за выигрыш, как было положено. Больше ничего. Но на ЦСКА ходило по пятнадцать тысяч, а на нас – по сто. «Спартак» больше ездил по миру. Только «Спартак» слыл интеллектуальной, демократичной командой, и многие считали за счастье перейти в «Спартак», даже ценой потери двукратных, трехкратных зарплат в своих клубах.

Что касается того, что великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами, то на этот счет есть несколько теорий.

Одна теория заключается в том, что великий футболист уже выплеснул все, что имел, и ему неинтересно в футболе, а вот у не очень одаренного футболиста осталось чувство неудовлетворенности своей игрой, он считает, что не исчерпал себя как игрок, поэтому хочет выделиться как тренер. Когда эта теория пошла гулять по футбольному миру и ее услышал Лев Иванович Яшин, он сказал, что ее выдумали как раз эти бездарные футболисты. Я с ним согласен. Я думаю, что все великие футболисты были влюблены в футбол, иначе они просто не стали бы великими футболистами. Однако высококлассный футболист, становясь тренером и пытаясь объяснить свою неординарную позицию, свое видение футбола, очень быстро понимал, что не может этого сделать. Почему? Потому что те люди, к которым он обращался, с которыми он работал, понимали другой футбол. И не понимали его. Те вещи, которые он им говорил, порой казались им глупостью: они просто не могли его понять. И игроки говорили: «Да, футболист он был классный, но такую ерунду несет!» По-моему, не может классный футболист нести ерунду, он просто говорит непонятные вещи. И когда эти футболисты становились тренерами, они не поднимали людей до своего уровня понимания футбола. Практически невозможно поднять всю команду до своего уровня – можно подвести к этому одного-двух, если у них проявился талант. Такой игрок его поймет, они сразу будут говорить на одном языке, но всю массу поднять невозможно. Поэтому он волей-неволей вынужден опускаться до их уровня. А вот этого-то многие в прошлом великие игроки не хотели. Особенно те игроки, которые играли на Западе.

Они уходили из футбола. Те, у которых были деньги, пошли в бизнес. Тот же Круифф попробовал: тренировал, добивался видимых успехов. Но сейчас он не хочет тренировать, он говорит: «Я не хочу опускаться, опять выходить и объяснять вещи, которые для меня объяснять не надо, настолько они очевидны. Это все равно что ходить с трехлетним ребенком и объяснять ему, почему снег идет, почему дождь». Он не хочет этого делать, как и многие его коллеги – великие футболисты.