Надежды и радости

– Извините, Роксана, – виновато произнес Колльер.

– Так вот вы какой! Ничем не отличаетесь от всех других мужчин! Мне следовало бы это сразу понять. А я-то думала, что могу вам доверять!

Роксана закрыла лицо руками, старясь скрыть вновь подступившие слезы.

– Роксана!..

– Не смейте меня так называть!

– А как же тогда? Дорогая? Милая?

– Тоже не смейте!

Гаррисон тихо засмеялся:

– Вы не думаете, что обращаться к вам в подобной ситуации «мисс Шеффилд» было бы глупо?

Колльер встал со скамейки и подошел вплотную к рыдающей девушке.

– Позвольте все-таки назвать вас «дорогая»?

– Нет!

Он осторожно положил руки на ее плечи. Она бросила на него враждебный взгляд, но не оттолкнула.

– А если я буду называть вас «любимая»? – мягко спросил Гаррисон.

– Никогда! Он улыбнулся:

– А если – «любовь моя»?

– Не будьте смешным! Мы едва знаем друг друга. И говорить о любви – просто абсурдно!

Гаррисон снял руки с плеч Роксаны и сказал с грустью:

– Возможно, вы и правы. Но я так не думаю.

Засунув руки в карманы, Колльер повернулся к Роксане спиной и, подняв голову, стал рассматривать небосклон, усыпанный звездами. С веранды доносились голоса, но слов разобрать было невозможно. Роксана прошуршала мимо него платьем, как бы ненароком задев его за рукав. Некоторое время Гаррисон слышал ее мягкие, удаляющиеся в сторону дома шаги...

Глава 5

Опершись плечом об оконную раму, Гаррисон глубоко затянулся сигарой, дабы прочистить горло и ноздри крепким турецким табаком, а затем загасил ее в стоявшей на столике пепельнице.

Колльер думал о том, что лорд Каннинг оказался вполне здравомыслящим человеком. Встреча с ним прошла совсем неплохо. Генерал-губернатор в отличие от его начальства заинтересовался тем, что Колльер ему рассказал, внял его предостережениям, не привлек к ответственности за то, каким способом Гаррисон получил эту информацию, что, впрочем, не выходило за рамки закона. Да, лорд Каннинг оказался поистине здравомыслящим человеком! Но ведь он совсем недавно приехал в Индию!.. Будут ли попытки первого умного, энергичного и неподкупного губернатора иметь вес в правительственных кругах, погрязших в лени, некомпетентности и бесчестии?

На этот вопрос сможет ответить только время.

Гаррисон повернулся и, пройдя между двумя шеренгами караула из одетых в форму алого цвета сипаев, вернулся в холл.

Мысли его были далеко. В дом из сада задувал прохладный ветерок, напоенный ароматом жасмина. Сверху доносились приглушенные голоса. Колльеру показалось, что один из них принадлежал дочери лорда Каннинга.

Гаррисон вышел на крыльцо, спустился по небольшой лесенке и остановился на нижней ступеньке. Обернувшись, он посмотрел наверх и нахмурился. Меньше месяца назад Колльер был свидетелем того, как по этой лестнице, согнувшись, поднимался сам Каннинг, чтобы занять кабинет генерал-губернатора. Выстроившиеся тогда у входа слуги с болью смотрели на сутулую фигуру, как бы угадывая в ее бросающейся в глаза немощи дурную примету.

Постояв так несколько секунд, Гаррисон решительно шагнул в ночь и направился по усыпанной галькой дорожке к выходу с территории губернаторской резиденции.

Главной темой его разговора с Каннингом была возраставшая опасность для женщин и детей, приехавших из Европы. В отличие от него Лоуренс – другой, очень уважаемый Гаррисоном крупный чиновник провинции Бенгалии – считал, что в кризисной ситуации уже не будет возможности уделять нужного внимания семьям английских военных. Колльер отлично понимал причины, заставившие Лоуренса сделать столь жесткое заявление, но согласиться с ним не мог. Ему не позволила совесть.

Лошадь Гаррисона была привязана у ворот резиденции. Он легко вскочил в седло и, тронув поводья, направился в сторону светившегося вдали огнями городского рынка. Ночь была темная. Сквозь ветви деревьев просматривалось небо, на котором мерцали молочные звезды, будто рассыпанные по черному бархату. Серая лента дороги была едва видна. Отсюда было недалеко и до дома Стентонов.

Гаррисон не был любителем роскошных светских раутов и старался по возможности их избегать. Но после важного разговора с генерал-губернатором он почувствовал желание с кем-нибудь поговорить. Семейство Стентонов очень подходило для этого.

Пока Колльер ехал, мисс Роксана Шеффилд, оценив ситуацию, клялась себе впредь воздерживаться от слез и проявлять истинную стойкость, граничащую, может быть, даже с геройством. Да, она будет сохранять кристальную ясность мыслей даже в том случае, если произойдет что-нибудь совершенно ужасное! Но в то же время Роксана задумалась и о том, что ее излишняя самоуверенность может заставить мужчину почувствовать себя... лишним. И тогда...

Роксана увидела Гаррисона задолго до того, как он подъехал достаточно близко, чтобы в сумерках спускавшейся ночи узнать ее среди модно разодетых дам, устроившихся прямо на земле, подложив коврики и подушки. Ее первым желанием было убежать, но она усилием воли заставила себя этого не делать. Рядом с ней сидела Юнити, которая успела проследить за взглядом Роксаны и громко воскликнула, обращаясь к Августе: