Надежный человек

 — Я предупредил: у нас мало времени, — с презрением оборвал его Кику. — Выкладывай покороче, если можешь чем-то оправдаться.

 — Господин Кыржэ относится к вам куда лучше, чем считают другие… Подумай сам…

 — У нас есть доказательства, что ты состоишь на службе у оккупантов.

 — Кыржэ не немец, сам их ненавидит. Но он — подчиненный, должен скрывать истинное свое лицо… — продолжал Дан. — Иначе зачем тогда было направлять движение, во главе которого стоишь ты? Вместе с тобой работает Антонюк, многие другие…

 — Оно направляется Кыржэ? — взволнованно проговорил Илие. — Ну да, выходит — так…

 — Я не мог говорить об этом, — оправдывался юрист, — из соображений конспирации. Но учти факты, вспомни о шапирографе, типографии…

Кику не слушал его, озабоченно ходил по комнате, пряча лицо от Антонюка и Агаке. Наконец он остановился, схватившись руками за голову.

 — Нам… наверно, пора сматываться, — негромко проговорил Антонюк. — Скоро начнет светать.

 — Ион, посмотри, пожалуйста, куда ведет эта дверь? — попросил Кику: он словно бы стал в чем-то сомневаться и теперь ждал поддержки, которая перекрыла бы эти сомнения — прийти она могла только от Агаке. «Не пойдет ли на попятную… и Антонюк?»

Тишина.

 — Дверь ведет в комнату хозяйки, — покорно проговорил Фурникэ. — Сейчас никого нет дома.

 — Проверь, — сказал бригадир, не слушая юриста. Он и во второй раз обратился к Агаке все потому же — чтобы убедиться, что тот поддерживает его… Агаке неподвижно, с отсутствующим видом стоял у двери, и он решил, что тот может не выполнить приказа. Однако ему во что бы то ни стало нужна была поддержка Агаке. Терять Иона он не имеет права…

Агаке между тем молчал — ни солидарности, ни недовольства.

 — Ну ладно, мог ошибиться я, бродяга, простой, неграмотный человек. Но где был ты — образованный, юрист? Меня могли обвести вокруг пальца, но тебя… — обратился он к Дану. — Ты хорошо знал, кто такой Кыр–жэ! К тому ж и арест Лилианы… Он мог привести к тому, что шпики вырвут у нее какие-то сведения! Но кто в самом деле вырвал их? Быть может, ты забыл об этом? Они ничего, ничего не смогли бы узнать, если б не ты.

Потом Кику умолк: стало противно вести и дальше этот пустой, недостойный разговор — в какой-то степени он унижал его, означал не что иное, как намерение оправдаться перед предателем.

Агаке упорно молчал, однако Илие не знал, что причиной тому была икона, висевшая в углу комнаты, к тому же поблекшая, с полустершимися красками, что делало ее еще большей святыней в глазах крестьянина, каким оставался в своей сути Агаке. Правда, он никогда не молился и не ходил в церковь, однако сейчас, наблюдая за Даном, заметил, что тот бросает в сторону иконы молитвенные взоры, и это взволновало его.

Он осторожно стал приближаться к углу, где висела икона, и внезапно окаменел, увидев, что за нею спрятано.

 — Хорошо, но кто, если не Кыржэ, спас Лилиану от смерти? — снова оправдывался Дан. Он поднялся с кровати — удрученный, подавленный — и как-то робко, неуверенно сделал шаг–другой по комнате. — Ее выдачи и сейчас требует гестапо.

Чувствуя на себе взгляды всех троих, он внезапно остановился — напрягшись, как перед броском, однако его бросок к иконе был остановлен стремительным рывком Агаке.

Теперь они стояли лицом к лицу. Агаке держал Дана за плечи, слегка приподняв, как будто проверяя вес тела, потом стал медленно разжимать пальцы правой руки.

 — Ты нечестный человек, — подталкивая его в спину, поближе к двери, сказал он. — С такими руками я бы к хлебу тебя не подпустил… Нет, нет!

И вновь наступила тишина, тягостная, напряженная. Затем поднялся со своего места Антонюк. Зайдя за спину Фурникэ, он сказал Кику:

 — Приказывай! По первому же знаку… все будет сделано.

 — Подожди. Вам с Агаке нужно уходить — дорога не близкая… Справлюсь и сам.

 — Нет! — решительно сказал Агаке. — Я останусь здесь.

Ладно, — согласился Василе, следя глазами за Даном, — тот лег на кровать, не заботясь о том, что мнется аккуратно постеленное покрывало. — Я пойду, если ж Агаке упрямится, то пускай… Завтра утром узнаешь, как прошло… Увидишь на небе красную полоску.

 — Хорошо! — Кику подтолкнул его в спину, чтоб не задерживался. — Я знаю, что должен делать… своими руками… потому что дал слово, — тихо добавил он, обращаясь к самому себе и словно бы избавляясь от какой-то тяжести…

Подождав, пока уйдет Антонюк, он подошел к Фурникэ и, взяв его за грудь, попытался поднять с кровати. Однако тот не мог удержаться на ногах — едва приподнявшись, тут же повалился на постель.

 — Встань, падаль! И так падаль, добивать не нужно! — Он снова помог ему подняться. — Отвечай: что плохого сделал тебе Кудрявый, из-за чего ты мог послать его на смерть? Ну?

 — Я думал: это просто выдумка… Мечта…

 — И решил убить мечту?

 — Не я, нет…

 — Ты решил иначе: симулировать любовь, чтоб выведать все про работу группы!

 — Неправда — я любил ее. Только она… Она любит вас. Каждого из группы!