Надгробие Дэнни Фишеру

— Все у нас неладно, Дэнни, — безнадежно произнесла она. — Даже в такой день. Неприятности, одни неприятности. Что за беспросветность!

— Вот увидишь, милая, дела еще выправятся…

Она продолжала смотреть на меня с тоской.

— Нет, Дэнни. Нам никогда не выкарабкаться. Я принесла тебе одни несчастья…

— Сейчас же прекрати говорить глупости! — воскликнул я. — Мы должны надеяться на лучшее. Вот увидишь, все еще образуется.

Она продолжала так же печально смотреть на меня.

— На что надеяться? Ты даже не знаешь, работаешь ты еще или нет. Ведь ты не появлялся в баре четыре дня.

Тут я вспомнил, что даже не позвонил Джеку. Тревога охватила меня.

В баре, за стойкой, кроме Джека стоял новый парень.

— Привет, Джек, — сказал я, стараясь казаться спокойным.

— Привет, Дэнни, — без особого энтузиазма ответил он.

— У меня несчастье, Джек, я не мог прийти раньше.

Он осуждающе посмотрел на меня и укоризненно спросил:

— Что ж это у тебя за горе, что ты не мог даже позвонить? Я две ночи горбатился здесь за двоих, а от тебя ни слуху ни духу.

— Джек, я похоронил дочь…

На мгновение в баре воцарилась тишина.

— Ты не шутишь, Дэнни?

— Такими вещами не шутят, Джек.

— Извини, старик. Прими мои искренние соболезнования! — Его глаза потеплели и стали еще более виноватыми.

Парень за стойкой с притворным безразличием усердно тер и без того блестевшие стаканы.

— У тебя новый парень, — заметил я.

Джек неловко кивнул и тихо произнес:

— Я не знал, что с тобой… А в одиночку, сам знаешь, здесь немного наработаешь…

— У тебя есть что-нибудь для меня? — прервал я его, стараясь придать своему голосу беспечность, что, впрочем, мне плохо удалось, так как от его ответа зависело, будет ли у нас с Нелли завтра что поесть или нет.

— Пока ничего, Дэнни. Извини. Может быть, позже. Жаль, что ты мне не позвонил.

Парень за стойкой облегченно перевел дыхание.

— Ну, тогда пока, Джек.

— Пока, Дэнни. Позванивай.

Я вышел на улицу, ломая голову над тем, как сообщить это убийственное известие Нелли. И все же я решил пойти домой. Я отправился пешком — истратить пять центов на проезд — слишком большая роскошь в моем положении. К тому же мне хотелось оттянуть встречу с женой.

Когда я подошел к дому, было уже около девяти вечера, И хотя на улице было довольно свежо, у меня взмокла рубашка, пока я поднялся по лестнице. Постояв немного в коридоре, я наконец решился и распахнул дверь. В прихожей горел свет, но в квартире стояла странная тишина.

— Нелли! — позвал я, вешая куртку. Послышался звук шагов, незнакомый мужской голос произнес:

— Это он!

Резко обернувшись, я увидел Нелли и рядом с нею двух мужчин. Один из них был мне уже знаком — инспектор Морган. На его распухшем носу красовался свежий пластырь. Второй мужчина шагнул вперед и предъявил мне полицейский жетон.

— Дэниель Фишер? — строго спросил он.

— Да.

— Мистер Морган выдвинул против вас обвинение в оскорблении действием при исполнении служебных обязанностей. Вам придется пройти со мной.

Да, день завершался великолепно…

— Мне можно переговорить с женой? — спросил я.

Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и кивнул.

— Переговорите. Мы будем ждать вас в гостиной.

Морган хотел было что-то вставить, но полицейский решительно подтолкнул его к выходу.

— Теперь недолго, сынок, — отечески пожурил он Моргана.

Я мысленно поблагодарил этого седого человека.

— Опять без работы? — спросила Нелли, как только они вышли.

Я промолчал. Она замерла на мгновение, потом со слезами бросилась в мои объятия.

— Дэнни, дорогой мой, любимый! Что же нам теперь делать?

Я молча гладил ее чудесные волосы. Весь мир отвернулся от нас. Она встревоженно заглянула мне в глаза.

— Что они с тобой сделают?

Я безразлично пожал плечами. Я так устал от всего этого, что мне и вправду было на все наплевать. Если бы не она, я бы был готов покончить счеты с постылой жизнью.

— Наверное, задержат меня на пару дней до слушания дела. Потом назначат штраф и отпустят…

— Но нам нечем заплатить штраф. А вдруг тебя посадят в тюрьму? Морган грозился…

— А, этот хорек… Судьи не знают всех обстоятельств, а когда узнают, то непременно отпустят меня. Не беспокойся.

В дверь постучали, не громко, но настойчиво.

— Ложись спать, Нелли, и ни о чем не беспокойся. Утром я буду дома.

— Правда? — с надеждой спросила она.

— Правда!

Морган торжествующе ухмылялся, пока мы шли по улице.

— Ну что, Фишер, я говорил тебе, что еще вернусь?!

Я тоскливо молчал, зато полицейский рявкнул:

— Морган, заткнись. Парню и так досталось, а тут еще ты нервы из него тянешь.

Было заметно, что полицейскому не нравится дело, которым ему пришлось сегодня заниматься. Это был спокойный ирландец, который, видимо, не от хорошей жизни пошел в полицейские.

Через два квартала я спросил:

— Что обычно бывает за дела вроде моего?

— Назначается судебное разбирательство об оскорблении личности, — ответил ирландец.

— А до слушания меня отпустят домой?

— Отпустят… Но нужен залог.

— Сколько?

— Не меньше пятисот долларов, — ответил полицейский, сочувственно взглянув на меня.

— Тебя засадят в тюрьму! — злорадно пискнул Морган.

Я опешил и остановился.