Надгробие для живых

Так как я перерезал Джону сухожилия в последнем бою, тренироваться приходилось в одиночку. Пока я был занят мыслями о финале, Сара успела нарисовать для нас карту всей пещеры. Очевидно, они были искусственными, возможно, в прошлом здесь и впрямь были шахты или чего ещё, но сути это не меняло. Оружейная, как и ожидалось, нашлась рядом с казармами стражи, чтобы они всегда могли вооружиться при начале бунта, а библиотека и вовсе чуть ли уходила в покои императора, что открывало неожиданно много вариантов. Что же насчёт выхода, то тут всё сложнее: оборону они явно продумали заранее. Ещё здесь были кузни, зверинец, где, по слухам, держали одного единственного хищника, кухни, бани, и другие комнаты, не особо важные и уходящие намного дальше в пещеры. Хорошо было бы знать, что именно за хищника они поймали, но Сара узнавать не пошла.

За день до финала император снова позвал меня в библиотеку. Ему, кажется, это в каком-то смысле нравилось.

– Оставьте нас, – с уверенностью сказал Октавиан, будто желая, чтобы я придушил его. С протезом это можно сделать запросто.

Но я не убью его. Не сейчас. Нужно держаться плана.

– Должен признаться, я впечатлён. Никогда не думал, что человек способен так яростно сражаться против своих же граждан. Кем ты был у себя на родине?

– Охотником, – выждав паузу, ответил я. Октавиан скривил рот.

– Охотники не убивают людей так искусно.

– Мне показать обратное? – по лицу Августа пробежала судорога, остановившись на уровне бровей.

– Ты смел, варвар. Смел, но не глуп. Я знаю, что тебе под силу убить меня, однако же…

– Зачем вы делаете это?

– Ты перебил императора.

– Ответьте: зачем вы делаете это?

– Что делаю?

– Всё. Строите из себя правителя, управляете этими сумасшедшими, не каждый из которых даже говорить умеет, устраиваете бои потехи ради, и не ставите жизнь человека как ценность. Вы хоть понимаете, что это вы здесь варвары?

Он посмотрел сквозь меня, затем сел и опёрся рукой в голову.

– Знаешь, сколько их здесь?

– Я…

– Шестьсот двадцать семь. Как в приличном городе, да? Шестьсот с лишним бездомных, убогих, избитых самой судьбой людей, многие из которых на грани превращения в зверя. Более семидесяти из них пришли сюда сумасшедшими, ещё больше – подавленными, разбитыми из-за утраты своего первого дома. Воины и земледельцы, с оружием или без него: здесь в большинстве своём жертвы войны, не сумевшие пережить её без ущерба для сознания. Война, идущая давно, будто возрождённый из векового сна труп старой войны. Я спрашивал себя, зачем они продолжают сражаться, и пришёл к выводу. Даже когда люди пережили катастрофу, они продолжают оставаться собой. Ты спросил, зачем? Потому что иначе эти люди убьют намного больше, и умрут намного быстрее. Человек или ведомый, или лидер, среди них лидеров не было. И тогда пришёл я, чтобы взять их под контроль.

– И что изменилось? Сколько уже умерло на арене?

– Совет понимает, какие проблемы несёт за собой арена, и уже проводятся соответствующие реформы. Никто не ожидал, что арена обретёт римские масштабы.

– Ты просто оправдываешь себя.

– Я не требую тебя понимать, что происходит. Я требую лишь выйти завтра победителем, и тогда я покончу с ареной. Слово императора.

– Ты не император.

– Нет, но это у меня в крови, – он улыбнулся. – Мои далёкие предки были звёздами театра. Их имена гремели по всей Земле и не только, и все последующие поколения надеялись, что однажды театр вновь станет нужен миру, тогда-то и настанет мой час. Я планирую создать здесь первый в новом мире театр. Быть может, искусство вновь сделает из животного человека.

Он встал.

– Что-то я забылся. Помни, что я не хочу убивать каждого. Живя с дикарями, сам становишься диким и охочим до кровавых драк. И всё же, я уверен, что могу всё изменить. Не зря я отдал тебе эту руку… стража! Увести его к остальным гладиаторам. Пусть Марс ведёт тебя к победе завтра!

Какой ещё Марс?

***

Наконец-то я ощутил волнение. Стоя перед воротами с оружием, мне стало перехватывать дыхание, словно стены хватали меня за горло. Всё в голове мешалось: план Джона, план Октавиана, инстинкт самосохранения. На арене я старался лишь выжить, что пока отлично получалось, но теперь, за этой дверью, меня может ждать смерть в лице чемпиона, за которой будет наблюдать более шестисот пар глаз. От меня зависит так много, но, что ужасно, в первую очередь от меня снова зависят чужие жизни. И своя собственная. Что поставить выше, если в любом случае кто-то умрёт? Думаю, таким вопросом задаётся каждый в ситуации «убей или будь убитым». Кому важнее остаться в живых, а кому уже можно умереть, потому как терять или нечего, или попросту меньше.

Чёрт, а это страшно.

Ворота открылись, в уши сразу забились крики толпы. Арену переделали, поставили перегородки и превратили её в лабиринт. Так из-за этого они не устраивали бои?

– Уважаемая публика! Приветствуйте вашего чемпиона арены!